В лесу его и настиг настоящий убийца. Пистолет выпал из трясущихся рук Фредерико, взрослый мужчина, он прижимался спиной к дереву и плакал как испуганный ребёнок. Убийца любезно подал ему канистру с бензином, вложил в руку зажигалку и с интересом наблюдал, как рыдающий, умоляющий о пощаде мужчина поджигает сам себя, не в силах сопротивляться безмолвному приказу.
Осталось совсем немного и можно будет забирать свою награду…
***
На просьбу Тимотео о встрече Реборн откликается почти сразу. Заканчивает последнее дело, приезжает в особняк Вонголы и уверенно идёт к кабинету Ноно, не обращая внимания на напряжённых и нервных людей. Интуиция опытного киллера говорит об опасности, но Реборн отмахивается от неё. Даже у лучших бывают слабости. Дружба – это слабость для мафиози. Но Реборн привык к мысли, что Вонгола не представляет для него опасности, и потому напряжение объясняет себе смертью последнего сына Ноно.
Емитсу тоже там: смотрит странным взглядом, дожидается, пока Реборн устроится в предложенном Ноно кресле, и только потом направляет на него пистолет. Вместе с остальными людьми, ворвавшимися в комнату.
– Что за?..
– Емитсу! – возмущённо и потрясённо смотрит на него Тимотео, приподнимаясь со своего места. Наверняка в голове старика мелькают мысли о перевороте, но Савада быстро объясняет:
– Реборн виновен в смерти Энрико. Это установлено наверняка. Здесь – доказательства, – на стол Ноно опускается пухлая папка. – Есть подозрения, что Массимо и Фредерико тоже убил он.
Соображает Реборн быстро – понимает, что если Емитсу так смело и нагло ведёт себя перед Тимотео, значит, улики с наскока не опровергнуть, и не собирается ждать от Вонголы справедливого суда. Свою невиновность лучше доказывать, будучи свободным и желательно устранив обвинителя. Реборн вскакивает, несколько точных выстрелов на время отвлекают «поддержку» Емитсу, и киллеру почти удаётся сбежать. Почти. Вот только он недооценивает подготовку Внешнего Советника. И не знает, что против него выступает кое-кто более опытный и могущественный, чем Савада. Маленькая иллюзия для не ожидавшего подвоха киллера. Сам виноват, Аркобалено.
Последнее, что видит Реборн, – торжествующий взгляд Емитсу. Внешний Советник чувствует, что с плеч свалилась гора размером с Эверест, от облегчения (не каждый день удаётся без потерь избавиться от одного из сильнейших, с которым, к тому же, связан одним пренеприятнейшим делом и ещё менее приятным обещанием) Савада не чувствует насмешливый взгляд в спину.
« Не беспокойтесь», – сказал убийца Емитсу. – «Я решу все ваши проблемы и сдержу слово, если вы – сдержите своё». И что бы там Внешний Советник ни думал, но разговаривал он в тот момент не с Реборном.
Просто это было удобно – Аркобалено были слишком сильны, но не спешили становиться частью Семьи. Колонелло, Лар Милч и Вайпер намёк поняли с первого раза, остальные держались подальше, занятые своими Семьями и проблемами. А вот Реборн, упорно цепляясь за свою свободу, слишком близко сошёлся с Ноно. Опасно водить дружбу с такими людьми, а Тимотео ещё и прислушивался к его советам!.. Убийца просто устранил Реборна раньше, чем киллер успел предать Вонголу. И с остальными будет то же самое.
Невидимый и неслышимый суетящимся людям, он усмехается и уходит, не найдя ничего интересного в том, как Савада утешает совсем потерянного Тимотео. И так ясно, кто теперь будет править Вонголой из тени. Ничего, это ненадолго. Достойный босс уже скоро займёт своё место, чуть-чуть только поднаберётся опыта с Варией. И Джотто в своём кольце никуда не денется – проглотит, примет этого Наследника. Ведь других у него не будет.
«Думаете, обманули судьбу, господин Советник? Напрасно. Вам бы почитать старые сказки, чтобы вспомнить, чем кончаются такие попытки».
***
В воздухе льётся волшебная музыка, сплетается из звуков ночи, из шелеста ветра, из тонкого звона лунных лучей о стекло окна, из пенья цикад и отдалённых звуков чьих-то голосов. Музыка эта слышна лишь одному человеку.
Пятнадцатилетняя Савада Тсунаёши, не открывая глаз, откидывает одеяло, садится. Пол холодит босые ноги, но это не заставляет её проснуться. Не открывая глаз, она встаёт, не переодев пижаму, выходит из комнаты. Бесшумно спускается по лестнице и всё так же – босая и с закрытыми глазами – выходит на улицу. На губах у девушки цветёт улыбка, она спешит на зов, даже во сне предвкушая чудо.
– Здравствуй, милая, – усмехается Деймон Спейд и рассматривает своё приобретение. – Открой глаза.
Вот она, много раз «пра»-внучка Джотто. Емитсу собирался (хотя, наверное, и сейчас ещё собирается) предложить Ноно сделать наследницей её. И неважно, что слаба и не обучена. Надо только правильно выдать замуж, чтобы супруг тоже радел о благе Вонголы. А до тех пор, надо полагать, раздавать всем указы будет Емитсу. Внешний же Советник.
Деймон хмыкает. Воспользовавшись обликом Реборна, он предложил свою кандидатуру на роль супруга. В качестве платы за устранение остальных наследников. Конечно, никто из них не собирался честно выполнять сделку: Емитсу сдал убийцу Ноно, умолчав, что сам его нанял, а Деймон, нарочно оставивший парочку улик, не собирался допускать до власти, пусть даже призрачной, слабую правнучку сбежавшего Джотто.
Жаль, о своих потомках Примо позаботился не в пример тщательнее, чем о своей сестре Елене. Боялся, что Деймон отомстит, и был не так уж не прав. Подобраться к внукам и правнукам Джотто, подчинить с помощью иллюзий, убить или просто причинить хоть какой-то вред бывший Туман Первого поколения не мог. Но в любой защите есть лазейки, и Савада Емитсу, согласившись на сделку, любезно Деймону её предоставил.
Иллюзионист подал руку зачарованно смотревшей на него Тсунаёши. Первая за много поколений девочка, двоюродная много раз «пра»-внучка Елены. Разумеется, никакой речи не может идти о фамильном сходстве, кровь матери-японки сказалась на Тсунаёши, и ни один человек не нашёл бы ничего общего между Тсуной и парадным портретом Елены. Но Деймон не все, он умеет смотреть глубже, и в лице пятнадцатилетней Тсунаёши для него ярко проступают черты погибшей возлюбленной: её нежная улыбка, её высокие скулы, её гордый поворот головы. Эти маленькие ладошки с тонкими пальцами, также трогательно сжимающие его руку. Это упрямство, стремление спасать других в ущерб себе… Он наблюдал за гражданской девочкой Тсуной, которой незнание о мафии и великих предках не мешало быть милосердной и до ужаса, до оторопи, до невыносимой нежности похожей на погибшую возлюбленную Спейда. Словно судьба вышла на спираль, словно её душа вновь спустилась из рая на грешную землю, и должно повториться по кругу: насмешки общества, Вонгола, пользующаяся её добротой и безотказностью, смерть.
Деймон долго ждал возможности уничтожить род Джотто, детей и внуков клятвопреступника и предателя. Но для внучки Елены готов сделать исключение. Он просто… заберёт её себе. Позаботится, чтобы никто никогда не связал её с Примо, проследит, чтобы Вонгола больше никогда не смогла отнять её у него.
Он потом объяснит ей, в чём дело, укроет от всего мира, не подпустит к ней опасность, а пока зачарованная девушка следует за высокой фигурой мужчины в старомодной одежде. И даже освободившись от иллюзии, Тсуна никогда не сможет от него сбежать, не сможет возразить, не сумеет ослушаться приказа, потому что Савада Емитсу – трус, слепец и дурак, добровольно отдавший судьбу своей дочери Деймону Спейду.