В первый же вечер они с ученицей расставляют все точки над «и».
– Я не стану боссом Вонголы, – загадочно улыбаясь, говорит девочка, глядя на репетитора не мигающим взглядом жёлтых глаз. – Я наследую матери. Намимори – это не место на карте, Намимори существует там, где находится его верховная ведьма. Намимори будет там, где буду я.
И Реборн ей верит. Впрочем, никто не мешает ему выполнять свою работу по подготовке Савады Тсунаёши к роли босса. Какая разница, что боссом Вонголы Тсуна никогда не станет?
Днём она так же, как и прочие жители, радостно строит из себя неумеху, не способную пробежать дистанцию на школьном стадионе. Ночью Реборну позволяется видеть, как тринадцатилетняя девочка обращается совой, чтобы спикировать из окна в темноту и вернуться только к рассвету. Иногда – в чьей-то крови. Иногда – в своей. Обязанность верховной ведьмы и её приближённых – защищать Намимори и её жителей. Пока что Тсуна справляется.
«Тихий и мирный» город незаметно становится Реборну домом. Здесь не смотрят на внешность, и он чувствует себя тем, кем был до встречи с Шахматноголовым – сильнейшим Солнцем своего поколения. Здесь по ночам воют на луну оборотни, из стен выскакивают призраки, а в третьей кабинке школьного туалета на третьем этаже действительно живёт некая Ханако… и это было самое неприятное знакомство в Намимори. Зато здесь весело. В Намимори причудливым образом смешиваются разные культуры и реальные существа из легенд и мифов разных стран, и это никого не смущает.
Совершенно случайно киллер узнаёт кое-что новенькое об основателях Вонголы. О клане Хибари, охотников на ведьм, оборотней и колдунов, со временем изменивших политику. Теперь они уничтожали лишь тех, кто нарушал правила Намимори. О потомках Хранителя Солнца Примо – оборотнях, получивших контроль над второй ипостасью после присоединения к Джотто. Об Угетсу, заклинателе духов, перенявшем их логику и любовь к странным розыгрышам. Наконец, о Елене, нежном ангеле, оказавшемся сестрой Примо, стихийной ведьмой, чьи пожелания и проклятия сбывались так же легко, как и проклятия Наны. Перед смертью молодая женщина от души попросила Деймона позаботиться о Вонголе, и даже сильнейший иллюзионист, ещё при жизни заключивший контракт с адом, не сумел справиться с посмертным проклятием-благословением, навсегда оставшись привязанным к Вонголе стражем.
– Как же так получилось, что вы стали женой Емитсу? – однажды бестактно спрашивает Реборн у Наны, рискуя получить ещё одно неприятное проклятие, помимо собственного, от разозлённой ведьмы.
Но женщина только рассмеялась. Глаза её на мгновение набрались особенной глубины и потустороннего блеска:
– Дочери моего рода всегда сами выбирают себе мужей. Моя мать вышла замуж по любви. Отец был совершенно обычным человеком. А я думала о будущем своих детей и внуков и выбрала мужчину с древней проклятой кровью. Если бы родился сын, он не узнал бы ничего об истинном облике Намимори. Тогда я позволила бы Емитсу воспитать его, как он посчитает нужным, и решать судьбу нашего ребёнка. Но родилась Тсуна.
«А значит, – сделал вывод Реборн, – не будет у Вонголы ни Десятой донны, ни Десятой пешки». И почему-то ему совсем не жаль.
========== Синяя птица ==========
Комментарий к Синяя птица
Немного songfic, немного - от сказки Измайловой Киры “Страж перевала”, и еще немного Скалла в эту Реборноцентричную подборку драбблов)
https://vk.com/club153109283?w=wall-153109283_532%2Fall
Когда Вонгола предлагает Калкасса переговоры (Скалл не слишком вникает в суть), босс приводит его с собой, словно надеется защититься сильнейшим Облаком прошлого поколения от самой могущественной в настоящее время Семьи. В конце концов, таким посредственным и немногочисленным мафиози как Калкасса нечего противопоставить Вонголе, а Скалл всегда оставался их последним (единственным) козырем. Не то чтобы он сильно возражал, даже если сам босс не слишком верил в то, что бывший каскадёр сумеет помочь при переговорах с Савадой Тсунаёши.
О Десятой донне Вонголы говорят либо шёпотом, либо с придыханием. С придыханием – потому что такой женщиной невозможно не восхищаться. Шёпотом – когда вспоминают, что именно она сделала, чтобы подмять под себя мафию Сицилии. Скалл усмехается: достойная ученица Реборна. Её никто не принял всерьёз, несмотря на сказанные с улыбкой угрозы, а когда Тсунаёши их воплотила, плакаться было поздно. А в некоторых случаях – и некому. После Саваду Тсунаёши всегда воспринимали только всерьёз, в каждой шутке девушки отыскивая подтекст.
Она была богата, умна, влиятельна, каждый жест её был отточен, каждый взгляд многозначителен, а движение оголённого плеча на какой-нибудь вечеринке могло странным образом решить чью-то судьбу. Сильные женщины всегда обладали необъяснимой притягательностью, и донну Вонголу тоже окружали Хранители (целый гарем на любой вкус и выбор, как посмеивался Скалл) и просто влиятельные мужчины: политики, мафиози, деятели искусства, которым покровительствовала Десятая. Но Тсунаёши оставалась всё такой же независимой и недоступной, потому что любой сильной женщине надо соответствовать, а планка босса Вонголы должна была быть поднята высоко, вне зависимости от её желаний.
Скалл усмехается снова: Реборн воспитал ученицу в соответствии со своими представлениями о женском идеале. Лучший киллер современности хорошо умел отсекать всё лишнее, кроя учеников так же профессионально и безжалостно, как кроили его костюмы лучшие портные Палермо. Идеальный репетитор-киллер. Хреновый наставник, как полагает Скалл.
На деловой встрече Аркобалено Облака даже не скрывает, что ему скучно. Он практически не следит за ходом беседы, лишь понимает, что предложение, озвученное самой донной Вонголой, настолько выгодно Калкасса, что босс потеет, протирает лысину белоснежным платочком и подозревает подвох. Но Скалл уже видит, что он согласится. И это также очевидно и Саваде Тсунаёши.
Вот она интересует Облако Аркобалено сильнее, чем деловые бумаги, перебираемые помощниками боссов. Он помнит копну пушистых каштановых волос, горящие жизнью глаза и странное чувство единения, счастья и семейного тепла, охватывающее всех, кто попадал в поле её притяжения. Теперь перед ним сидит красивый манекен на шарнирах, лишь в глазах едва тлеет огонёк жизни. Жидкий шёлк каштановых волос Тсунаёши словно выцвел на солнце Сицилии до жёлтого соломенного цвета. И как это никто не замечает?.. Зато с момента признания Савады Вонголе невероятно везёт, Семья поднимается с колен, а все те, кто присоединяются к Десятой, тоже словно ловят волну удачи.
– У вас остались ещё какие-то вопросы? – интересуется молодая женщина.
Босс качает головой, а Скалл подаётся вперёд в странном желании разобраться, выяснить правду.
– Есть. Почему вы это делаете?
Окружающие переглядываются: ну, конечно, что ещё ожидать от дурачка-каскадёра, кроме вопроса не в масть? Но Тсунаёши подбирается, будто готовится отразить атаку, и отвечает на полном серьёзе:
– Потому что такой договор позволит Вонголе получить преимущество в поставках на территориях Семьи Калкасса и укрепит отношения с ней. Это взаимовыгодное предложение, которое…
– Нет, – мягко перебивает Скалл. – Это вы мне объясняете, «зачем» вашей Семье нужен этот договор. А меня волнует вопрос, «почему» это делаете вы.
На миг, всего лишь на короткое мгновение взгляд Тсунаёши вспыхивает, и мужчина понимает, что перед ними сидит сущая девчонка. Но потом она словно вспоминает, где находится, и отвечает почти сухо, с очень знакомой Скаллу по множеству операций с Реборном интонацией: