— От того, что она вернется в город, вреда не будет, — сказал он наконец. — Если у нее получится, мы выиграем. Если нет, мы ничего не потеряем.
Из темных недр пещеры вышел Ключник в большом плаще и вяло потер лоб.
— Похоже, Эпонимий Клент разыгрывает сложную партию.
— Клент? — Глаза цвета талой воды прищурились. — Вряд ли он вообще знает, что она пошла к нам.
ДОБРЯЧКА ИСКРИЦА, ЖГУЩАЯ ПРОШЛОГОДНЮЮ ТРАВУ
Во мраке несуществующей комнаты Тихоня склонилась над раненым. В ее хриплом шепоте звенело напряжение, потому что Бренд Эплтон давно не отвечал.
— Слышишь? Звон Молитвенного часа! — Дневные жители в честь всех Почтенных звонили во все колокола, так что звук проникал даже в ночное убежище. — Значит, сейчас одиннадцать часов. В этот день, с одиннадцати до часу, властвует Искрица. Бренд, ты слышишь? — Рукой без когтей она нащупала плечо раненого. — Поздравляю с именинами. Тебе исполнилось восемнадцать, а у меня нет подарка.
Темная куча впервые за последний час шевельнулась и заговорила:
— Я б в честь праздника водички попил.
Бренд остыл во всех смыслах: лихорадка отступила, вспышки раздражения угасли. Они с Тихоней долго спорили полушепотом про Лучезару Марлеборн, а теперь устало сидели на пепелище этого тягостного разговора.
— Кончилась. Как стемнеет, я без палева метнусь и притараню чутка.
— До сих пор не понимаю половину того, что ты говоришь, — еле слышно засмеялся Бренд. — Что, так и будешь бегать туда-сюда, как наседка, таскать мне воду и еду, пока сама не попадешься? Зачем тебе это нужно?
— Какой же ты дурень, чугунные мозги, — разозлилась Тихоня и вполсилы пнула Бренда по голени.
Повисла тишина.
— Эта иностранка, «наставница», не приходила?
— Нет. Сказала, что принесет вино из чертополоха, и больше не возвращалась.
— Может, нарвалась на нож, — шепнул Бренд, — или сразу побежала к Ключникам. Тихоня, послушай. Ключники рано или поздно найдут это убежище. Сбежать я не могу, и пользы от меня никакой. Отдай меня им. Так ты купишь себе еще одну ночь жизни, а может, даже убедишь их спасти мисс Марлеборн…
— Чтоб я спасала эту жеманную лисицу! — злобно зашипела Тихоня. — Дуралей, если я и пойду на поклон к Звонарям, то просить буду за тебя! Тетеревятник хочет, чтобы я стала Ключницей. Ради тебя я готова согласиться.
— А ты сама не хочешь вступить в их ряды? — удивился Бренд. — Я думал, ты занимаешься контрабандой шоколада, чтобы произвести на Тетеревятника впечатление.
— Что? Нет! Я же родилась в час Добрячки Искусительницы, моя судьба — склонять людей к порокам. Я торгую контрабандным шоколадом, потому что это наименьшее из зол по сравнению с джином, игрой в кости, маковым соком…
На этом месте Бренд громко всхрюкнул.
— Дьяволово семя, чего смешного? Деньги за шоколад тоже были не лишние. Я хотела накопить на пошлину и сбежать из города, подальше от Ключников. С ними ведь как, подставишь руку под их клеймо — и будешь принадлежать им до гроба. Выхода из гильдии нет.
— Тогда с какого перепугу ты собираешься к ним? Дурочка. Обещай не становиться Ключницей, как бы ни обернулось дело.
— Но…
— Обещай, прошу тебя!
Повисла пауза. Наконец Тихоня медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы.
— Ладно, уболтал. Обещаю.
Две временно несуществующие руки встретились в темноте, и ни одна не отдернулась.
— Тихоня, а ты точно уверена, что шум снаружи — это Молитвенный час?
То, что у Ключников прорыт тоннель в город, Мошка приняла как должное. Зная эту гильдию, девочка удивилась бы, если бы тайного хода не было. Не бывать такому, чтобы Ключник не мог куда-нибудь войти или откуда-нибудь выйти.
Низкий потолок пыльной норы поддерживали выцветшие распорки, знававшие лучшие дни. Мошка брела за Ключником, одетым в грязный плащ, и против воли подмечала, что из земли торчит то кусок шлема, то обрывок тряпки. Она не подозревала, что этот тоннель вырыли в дни Гражданской войны, во время бесславной осады Побора.
Тоннель привел их к лестнице. Проводник остановился и взмахом руки предложил Мошке лезть вверх, пока он светит ей фонарем. Мошка в тонком платье изрядно продрогла. Она поплотнее завернулась в шаль и погладила «дневной» значок. Ключники одолжили ей светлую брошь с какими-то невнятными разводами вместо рисунка.
— Ты со мной? — спросила Мошка.
— Не-а. — Проводник едва ли не в первый раз открыл рот. — Приведи девицу поближе ко входу. Мы будем поджидать тут.
Мошка, от холода не чуя рук и ног, полезла вверх. Откинув люк, она увидела деревянную решетку и яркую зелень. Девочка очутилась в павильоне посреди летнего сада. Прямо перед ней стоял разломанный стул.