Ведущий тем временем объявил следующий аукцион:
— Выставляем на торги услуги дамы, чья профессия требует ловких пальцев…
Неподалеку материализовался курьер в черном колпаке. Он буквально источал желание убрать со стола. Скеллоу вздернул Мошку на ноги.
— На улицу, — буркнул он.
Стоило им выйти из пещеры, как Мошка приготовилась при малейшей возможности рвануть на свободу, в глубь пропитанных дождем пустошей. Скеллоу будто прочитал ее мысли и, не ослабляя хватки, притащил ее туда, где ждали подельники. Грубый толчок швырнул ее на скалу. Вокруг сомкнулось кольцо людей, из которых дождь вымыл последние крохи юмора.
— Читай! — Скеллоу протянул ей письмо. — А не то…
В воздухе сверкнул нож.
— Не то что? Убьешь меня? — Мошка стиснула кулаки, чтобы не было видно, как дрожат руки. — Посмотрим, как ты заставишь труп читать.
— Для начала отрежу тебе пальцы, — прошипел Скеллоу.
Повисла тишина. Мошка остро почувствовала, как привязана к собственным пальцам и сколько всего не сможет без них сделать. В частности, развязать веревки или украсть ключи. Прикусив губу до крови, она выхватила письмо у Скеллоу.
— Ладно, — угрюмо сказала она и начала читать.
Временами черные глаза украдкой поглядывали на тощие, мокрые лица похитителей. Интересно, они догадываются, что на бумаге написано немного другое? Едва ли.
Письмо закончилось. Скеллоу задумался, покусывая щеку изнутри.
— Итак, наш Романтический Посредник не придет сегодня на ферму, но будет ждать меня в Братоубийственном переулке?
— Будет ждать, как кошка у ведра с молоком. — Мошка стиснула зубы, делая самые честные глаза.
Если Скеллоу и почувствовал вранье, то никак этого не показал.
— Ну и хорошо. — Язык Скеллоу мелькнул между зубами. — Ребята, в путь.
И снова мокрая лошадь потрусила вдаль со связанной Мошкой на спине. Девочка как могла высвобождала руки из пут, но холод и сырость сделали свое черное дело. Обледенелые веревки жгли кожу огнем.
Когда вокруг не происходит абсолютно ничего, ты видишь только темноту, слышишь гул дождя и ощущаешь, как замерзшее тело монотонно бьется о лошадь, чувство времени пропадает. «Вдруг это последнее, что я запомню?» — крутилось у Мошки в голове. Каждый удар сердца растягивался на вечность, ее перепуганная душа хватала за хвост всякое мгновение, смаковала последние крошки жизни. Мошка не ждала, когда мытарства закончатся, потому что конец маячил исключительно поганый. Какую ценность она представляет? Похитители получили все что нужно. Теперь их заботит лишь то, что она умеет говорить.
Что-то коснулось пальцев, и Мошка рефлекторно вцепилась в браслет, запутавшийся в веревках. На нем болтались три резные фигурки — Крошки-Добрячки, детские скелеты, якобы защищающие детей, попавших в беду или заплутавших во тьме. Другая девочка начала бы, как положено, приговаривать «Тирли-дуду, отведите беду», и стишок успокоил бы ее. Но Мошка отвергла воображаемых утешителей, и слова потеряли силу. Однако, поскольку браслет подарила ей в трудный час хозяйка кофейни мисс Кайтли, он навевал теплые мысли о дружбе.
Наконец лошадь остановилась, и Мошку стащили с крупа. С головы сдернули мешок. За время пути воцарилась глухая ночь. Нога без башмака тут же ухнула в ледяную грязь.
Сквозь занавесь мокрых волос девочка видела, как похитители привязывают лошадей перед унылой фермой, торчащей посреди бескрайних пустошей. Здание было построено из здоровенных, грубо отесанных камней. Окна-бойницы казались черными провалами. Внутрь вели две двери — одна на уровне земли, вторая на высоте десяти футов. Подняться к ней было можно по приставной лестнице.
Вот какую ферму имел в виду Скеллоу. Про такие постройки говорят «мой дом — моя крепость». Жить на границе опасно: то соседи отправятся в набег за скотом и прочим добром, то вообще придет чужая армия. Увы, в Расколотом королевстве повсюду границы. Много лет назад оказалось слишком много претендентов на опустевший трон, все они засели по своим вотчинам, и королевство рассыпалось на мелкие осколки. Теперь они редко ходили друг на друга войной, но вдоль границ так и остались бастионы, словно шрамы по линии разрезов. Судя по темным окнам, на ферме никто не жил.
Впервые за всю дорогу похитители оживленно загомонили:
— Чего-то я продрог. Лезем внутрь, разводим огонь.
— И пожрать бы не повредило.
— С девчонкой что будем делать?
Молчание. Мужчины обмениваются взглядами.