И мы поплелись за ними к их дому, который оказался ничуть не лучше того, где мы ночевали, только в комнатах еще была кое-какая мебель: несколько стульев в гостиной, колченогий журнальный столик, на нем стопка газет и несколько выцветших фотографий, дряхлый, вылинявший ковер на полу. На стене под стеклом небольшая картинка с цветами, птичками и названием городка в Небраске, выведенным золотыми буквами, рядом, под старинными стенными часами, — портрет кандидата в президенты Франклина Рузвельта, вырезанный из газеты и пришпиленный булавкой к обоям.
Женщина сразу ушла на кухню и занялась готовкой. Мы с Джоем сидели в гостиной и слушали жалобы хозяина на тяжелые времена.
— Этот парень, — он показал глазами на фотографию Рузвельта, — Джози верит ему, а я нисколечко. Все его новые идеи пустая болтовня, сотрясение воздуха. Дело зашло слишком далеко. Ни он, ни кто другой ничего уже не смогут исправить. Мы разбиты в пух и прах. Нам ничего не остается, как сдаться и…
— Бен! — крикнула женщина из кухни. — Не забывай, они же дети. Найди тему повеселей. От твоих причитаний нам лучше не станет.
Но мужчина будто ее не слышал.
— Последнего борова отвез в город, — продолжал он в том же духе, — двести пятьдесят фунтов веса. Знаете, сколько мне за него дали? Девяносто восемь центов, и ни гроша Пришлось отдать, все равно кормить нечем. Лучше уж девяносто восемь центов, чем если он околеет.
Хозяин нервно сжимал в руках сложенную трубочкой газету и, кончив говорить, с отвращением швырнул ее на столик.
— Вот в какой стране вы, ребятки, живете. Страна — банкрот, страна — попрошайка. В нашем округе банки уже отняли у владельцев половину всех ферм. Скоро настанет моя очередь — все добро, нажитое потом, пойдет с молотка.
Джой и я молчали, Да и что сказать? Слова этого отчаявшегося, ожесточившегося человека так напоминали разговоры отца, что мне сделалось не по себе. Впрочем, мужчина и не ждал от нас ничего; ему было все равно, слушаем мы его или нет, просто на душе накипело, хотелось выговориться. Он снова завел ту же пластинку о тяжелых временах, но тут на пороге появилась хозяйка.
— Помолчи, пожалуйста, Бен. Иди-ка мой руки. Да и вы, мальчики, можете сполоснуться, греха не будет, а потом прошу к столу.
Хороший выпал обед. Много печенья, женщина все подкладывала его нам. В течение всей трапезы она не умолкала, не давая мужу вновь сесть на любимого конька. Когда мы поели, она показала пальцем на лежавшее на наших куртках банджо и спросила, кто из нас умеет играть. Рано или поздно это должно было произойти. Я со страхом думал о той минуте, когда придется на нем играть. До Хови мне было далеко, но я все-таки знал несколько аккордов и велел Джою спеть. Нам обоим было не по себе, зато хозяева получили удовольствие. Я заметил, что, когда Джой запел, лицо мужчины смягчилось и подобрело. Он откинулся на спинку стула, его ладонь легла на плечо жены. Когда Джой кончил, хозяева поблагодарили нас и на прощание мужчина протянул пакет с шестью, большими картофелинами.
— Возьмите на первое время, — сказал он, пожимая нам руки, а хозяйка даже обняла Джоя.
На дороге нам попался грузовик. Веселый и добродушный фермер согласился подвезти нас. Значит, не все люди злые, вроде тех, кто с вилами встречал поезд! Мы воспрянули духом — нам стало везти на добряков. Ночь мы спали в тепле, незнакомые люди покормили нас, теперь этот славный фермер с протяжным выговором божится, что мы обязательно найдем работу в ближайшем городке.
— Времена тяжелые, — утешает он нас. — Но и раньше так бывало, все-таки люди умудрялись выжить. Авось и мы не помрем. «Такие парни, как вы, не пропадут, если работы не боятся».
Хорошо встретить человека, не потерявшего надежду. Я так и сказал ему напоследок. Он довез нас до развилки и показал, куда идти дальше.
Пройдя милю с небольшим, мы решили заночевать в лесу, а в городок войти утром — утро вечера мудренее. Само собой, мы боялись города, несмотря на заверения веселого фермера. При мысли о том, что нас там ждет, я снова видел свирепую толпу с вилами наперевес, мне чудились их крики. Дождь прекратился, вечер выдался теплее предыдущего. В лесу можно неплохо устроиться, а встречу с горожанами отложим до утра.
В тот день мы плотно пообедали, поэтому картошку следовало поберечь, но голод вечно напоминал о себе, и мы все-таки решили себя побаловать и испечь одну картофелину на двоих. Я выкопал ямку и развел в ней костер. Мы с Джоем глядели огонь, на синеватые и розовые угли и тихо разговаривали, ожидая, когда картофелина будет готова. Темнота сгустилась, и наш костер стал похож на островок света в море ночи. Когда Джой подкладывал хворосту или сухих листьев, от костра спиралью вился дымок.