Он положил Джою яичницу с овсянкой.
— Нас хорошо кормят, — продолжал он. — Пит Харрис хочет, чтобы мы были в форме. Он велел Эмили завтракать здесь с нами, потому что знает, что дома она ничего не ест, все оставляет детям. Вообще-то ей не полагается тут столоваться — те, кто не живет в общежитии, получают надбавку к жалованью, на питание. Поэтому кое-кто ворчат, но Пит требует, чтобы она здесь завтракала. Он заботится об Эмили. Она здесь у нас на особом положении.
— Она тоже выступает? — спросил я, чтобы поддержать разговор, хотя, по правде, меня это мало интересовало.
Мой вопрос рассмешил Эдварда С.
— Эмили — звезда нашего представления. Без нее мы давно бы обанкротились. У нее нет никакой специальной подготовки, но она так талантлива, что сама придумала номер, блестящий номер, должен признаться. Сами увидите — скоро она придет.
Я нервничал: зачем только Эдвард С. рассказывает нам о сидящих за столом. Лучше бы помолчал, вдруг соседи услышат и обидятся! Однако он продолжал. Человек в конце стола оказался бывшим кассиром банка, а теперь присматривал за тигром. Считай, ему повезло — ведь многие банки позакрывались! Моложавая женщина рядом с ним раньше была школьной учительницей, но ее уволили, когда стало известно, что она замужем. Начальство сочло, что если в семье один человек работает, этого достаточно. Теперь она крутила колесо рулетки. Эдвард С. не знал, чем занимается ее муж, раньше-то он торговал автомобилями, но теперь их никто не покупает. Дикарь с острова Борнео вел себя как вполне цивилизованный человек и тихо беседовал со своим соседом. Эдвард С. сообщил, что на самом деле он потомок французских поселенцев и никогда не покидал родного штата Луизианы.
— Мы, балаганщики, пестрый народ, — сказал Эдвард С. и тут же радостно воскликнул: — А вот и Эмили! — Он вскочил на скамью и замахал руками, показывая на вход: — Вон, вон Эмили!
Это была высокая женщина в клоунском пестром костюме с накрахмаленным белым рюшем на шее, на ногах — огромные остроносые башмаки из красной кожи, выглядывавшие больше чем на фут из-под широченных штанин. Она направилась прямо к нам и пожала руку сначала Джою, а потом мне.
— Пит мне о вас рассказал. Я вижу, вы в надежных руках. Эдвард С. не даст вас в обиду.
Такой красивой женщины я еще никогда не видел. У меня не хватает слов, чтобы описать ее. Она была похожа на картину из музея. Сгорая от смущения, я разглядывал ее короткие золотисто-рыжие волосы, широкий гладкий лоб, лучистые глаза, длинные густые ресницы. Видно, я слишком долго на нее глазел.
— Ты как будто удивлен, Джош? — негромко рассмеялся Эдвард С.
Джой первый обрел дар речи.
— Не знал, что женщины бывают клоунами, — сказал он, приветливо улыбаясь, — особенно такие красивые.
— Женщинам тоже хочется есть, — откликнулась Эмили. — И детей им нужно кормить. Поэтому, если выпадает случай заработать немного денег фиглярством, они готовы поступиться своей гордостью.
Она намазала кусочек жареного хлеба маслом.
— Надо познакомить тебя с моими мальчиками, — снова обратилась она к Джою. — Старший примерно твоего возраста, ну, чуть помоложе, двум другим — восемь и пять. Когда они приходят на мое представление, то забывают, что я их мама, и кричат мне «Бонго!», как и другие дети.
— Можно, я тоже буду называть вас Бонго? — спросил Джой.
— Да, так лучше. Видишь ли, за воротами никто не знает, что я женщина. Зрители привыкли считать, что все клоуны мужчины. Клоун по имени Эмили может прийтись им не по вкусу.
Голос у нее был как колокольчик. Мне хотелось сесть за рояль и попробовать воспроизвести его.
— Эмили — главная приманка балаганов, — вставил Эдвард С. — Родители приводят детей только ради Бонго.
И ради гусеницы, — возразила Эмили, — и ради карусели. Еще не известно, чему дети отдают предпочтение. — Она повернулась ко мне — Ты будешь зазывалой у входа в балаган, где выступают танцовщицы. Вон эти дамы, за столом слева. Их номер никуда не годится, говорю это тебе на всякий случай Зрители платят десять центов и хотят поглазеть на хорошеньких девушек, а балерины эти, увы, не красавицы, да и танцуют посредственно. Словом, не номер, а мура. Пит это знает. Но а танцовщицам хочется есть. Ведь и я не самый смешной клоун в мире. Тут нет ни одного первоклассного номера. Но Пит не сдается, и мы кое-как барахтаемся на поверхности. Во всяком случае, на пропитание зарабатываем. Многие нам завидуют.