Ренар прикрыл глаза. То, о чем она говорила, предстало перед ним настолько ярко, что он действительно как будто услышал звон шпаг в переулке и цокот копыт на улице, увидел булыжные мостовые и своды соборов и вдохнул аромат города.
- Я бы хотел там побывать. Погулять... Почувствовать этот дух времени...
А стул, как гордый замок, стоял посередине комнаты, обрамленный лунный светом. И серебристо-серое дорожное платье, как облако, нежно обволакивало его - все выше и выше, скрываясь совсем и уходя во тьму.
- У вас что, больше нет мебели? - неожиданно спросила дама.- Вы так и будете стоять... там?
- Есть, кровать например... - сказал Ренар и смущенно воззрился на другой угол, где помещалось это чудо человеческой мысли... Сверху, на чуть примятой подушке, лежала открытая книга: как видно, до прихода дамы Ренар коротал вечер в ее обществе.
- Что вы себе позволяете, мсье Ренар?!! - воскликнула дама, задохнувшись от возмущения, и резко встала. Складки платья зашуршали осуждающе, а запах духов, которого Ренар раньше не чувствовал, стал как будто отчетливей и печальней.
В комнате повисла пауза, и луна испуганно спряталась за облако. Дама застыла возле своего стула.
Не поняв, что он себе позволил и что вообще произошло, Ренар расстроено и чуть испуганно посмотрел на даму. И тут до него медленно стало доходить...
- О Боже! Я совсем это не имел в виду! Вы меня не так поняли, просто вы спросили, какая есть мебель, и я честно ответил. Поверьте, мои слова были просты и не имели под собой никакого смысла. Только ответ на ваш вопрос - и ничего более!
- Слова не имели никакого смысла? Как это мило, мсье Ренар...
Легкая ирония прозвучала в ее голосе.
- Мне кажется, вам следовало бы знать, что слова всегда имеют смысл, - прибавила она сурово. - А на мой вопрос вы не ответили. Вы так и будете стоять там?
Луна снова выглянула из-за облака, предательский луч упал на лицо дамы, и Ренар увидел, что, хотя лицо это было строго и неприступно, глаза ее смеялись.
Сначала он с удивлением воззрился на эти веселые огоньки, а потом улыбнулся в ответ.
- Ну... Я, конечно, могу походить по комнате... Но боюсь, что вам не очень понравится такое мельтешение. На кровати сидеть, как мы выяснили, неприлично, на полу - тем более. А на потолке неудобно... Вот и приходится стоять.
- Вы безнадежны, мсье Ренар... - вздохнула дама и, отойдя к окну, повернулась к собеседнику спиной.
Сделав пару шагов, Ренар встал рядом с ней и посмотрел на улицу. Куда-то вдаль по склонам холмов устремлялись поля и виноградники, а вокруг дома, отбрасывая причудливые тени, застыли в молчании деревья его маленького, но очень уютного и ухоженного садика. Прямо под окном рос старый раскидистый дуб: в жару так хорошо прятаться в его тени и читать! Воздух был свеж и напоен запахами цветов и влаги, совсем недалеко журчала вода в ручье, и все было так умиротворенно и спокойно, как будто существовало и будет существовать вечно. Духи его собеседницы, смешавшись с чудесным ароматом вечера, вовсе не портили его, а, кажется, наоборот - дополняли и делали совершеннее и изящнее, как поэзия делает изящнее описываемый ею предмет. Да, это был прекрасный вечер...
- Пожалуй, мне лучше теперь уйти, мсье Ренар, - тихо сказала дама. - Но мы еще вернемся к нашему разговору... может быть.
- Конечно.
Ренар проводил даму до ворот, где ждал ее экипаж, и чуть наклонил голову, прощаясь. Затем, вернувшись в дом, снова подошел к окну и, опершись о подоконник, еще долго о чем-то думал. Облака рассеялись, и луна была видна вся - круглая, похожая на серебряный щит. Звёзды мерцали в высоком спокойном небе, а где-то далеко, над горами, стелился по воздуху золотистый след, оставленный пролетающим драконом.
Спустя полчаса Ренар отошел от окна и сделал несколько кругов по комнате, как это бывало с ним в минуты душевного волнения...
В комнате было так мало мебели, стоявшей, к тому же, так близко к углам, что казалось, будто центр ее - это маленькая площадь. Старый дубовый паркет хранил на себе память о тысячах шагов и точно так же, как встарь, издавал тихий скрип. Ренар подошел к одной из стен и провел рукой по висящим на ней щиту и мечу. К ножнам длинного прямого меча, обернутого тонкой кожей и исписанного непонятными символами, был приторочен лисий хвост. Щит, как видно, побывавший не в одном сражении, во множестве покрывали царапины и рубцы. Вздохнув, молодой человек вернулся к брошенному на кровати ноуту, и перед ним в магическом свете монитора снова возникло ее лицо. Он заново прокрутил всю их беседу и попытался угадать, думает ли она о нем... и решил, что она уже спит.