Давно уже надо было снять с себя часть функций. И теперь, когда в моей жизни появился Иван, это особенно очевидно.
Я сижу в машине не больше пяти минут, когда из дверей ресторана решительно выходит Иван. Он немного расстроен, это видно по залегшей между аккуратных бровей вертикальной морщинке. Тургенев идет нараспашку и от мороси, висящей в прохладном воздухе, его волосы вьются еще сильнее.
Красивый.
Мой.
Иван садится рядом на пассажирское сидение и тепло улыбается мне. Лед в его глазах стремительно тает и уступает место дьявольски соблазнительным огонькам. Не сговариваясь, в мягком свете приборной панели и размеренном звуке мотора, мы тянемся друг к другу и сливаемся в страстном поцелуе.
Я скучала.
И он скучал.
Я чувствую.
Надо бы ехать. Но я лишь ловко перескакиваю со своего сидения на колени к Тургеневу, отчего мужчина издает то ли рак, то ли стон. Меня заводит его реакция. Я вижу в расширенных зрачках возбуждение, желание, порок. Еще никогда в своей жизни я не была в такой агонии, что готова отдаться мужчине прямо в авто на освещенной парковке. Надо срочно брать себя в руки! Святые угодники, верните мне мой мозг!
Таю.
Плавлюсь.
Горю.
Руки Ивана повсюду. Горячие, жадные, требовательные, решительные. Они гладят меня, ласкают, сжимают, пробираются под тонкий свитер и находят затвердевшую грудь. Легкие касания, сменяемые пощипыванием, действуют, как выстрелы из солнечного сплетения в маленькую точку внизу живота. Меня начинает лихорадить, и я постепенно теряю связь с реальностью.
- Асенька – выдыхает Тургенев в мои губы – Я тебя сегодня никуда не отпущу. Даже если после этого перестану нравиться твоим родителям.
Тихо улыбаюсь, а Иван смотрит в мои глаза голодным диким зверем.
- Поехали ко мне, иначе, я за себя не ручаюсь. Я раздену и возьму тебя прямо в этой машине, на этой людной парковке! И с каждой секундой мне все сложнее находить причины, почему этого не стоит делать.
Я согласно киваю и снова целую Ивана, но на этот раз медленно, нежно, успокаивающе настолько, насколько вообще поцелуй может успокоить возбужденного мужчину. Мне безумно приятно, что наши чувства взаимны, симметричны, как бенгальский огонь и его зеркальное отражение.
Выравнивая дыхание, я перебираюсь обратно на водительское сидение. Спустя минуту мы не спеша выезжаем с парковки в сторону дома Тургенева, слушая негромкую музыку романтической радиостанции.
Припарковываю автомобиль на знакомом месте, пустующем и одиноком, словно только меня оно и ждало. В почтовом ящике находим оставленный Еленой комплект запасных ключей от квартиры Ивана. Целуемся в лифте, как подростки.
Квартира Тургенева встречает тишиной, но нам все равно. Мы бесцеремонно нарушаем ее частым тяжелым дыханием, грохотом снимаемой обуви, шорохами сбрасываемой на пол одежды, откровенными стонами, горячими влажными поцелуями…
Пространство вокруг нас сгущается, становится осязаемым, плотным. В воздухе витает откровенный будоражащий аромат, рожденный смешением запахов наших тел. Кажется, еще чуть-чуть и из рождающихся между нами искр вспыхнет пожирающее пламя.
Я теряюсь во времени, пространстве, теряюсь в чувствах. Наслаждение, боль на грани эйфории, неутолимое желание быть ближе и ближе, объединиться, срастись каждой клеткой.
Быстрее.
Глубже.
Сильнее.
Еще!
Иван без конца говорит милые глупости, откровенные наглые пошлости, комментирует свои чувства и эмоции.
Это сумасшествие!
Безумие!
Но мне это нравится!
И я хочу еще!
И еще!
ИВАН
Где-то над нами, в унисон с нашими сердцами, тикают старинные часы.
Тик-так, тик-так, тик-так…
В моей голове нет ни одной мысли. В теле невесомость. На душе ощущение счастья и покоя…
На моем плече притихла Ася, и ее глубокое дыхание обжигает кожу, проникая в самое сердце.
Не хочу без нее. Больше ни дня не хочу проводить без нее!
Она моя. И только моя.
- Ася, я люблю тебя… - сам удивился, насколько естественно слетели с моих губ слова, которых я не говорил никому, кроме бабушки.