— Он дома, дома!
— Ты почему в темноте? — Мама, не раздеваясь, вошла в комнату. — Лежишь… Что с тобой? Не заболел? Что у тебя с пальцем? И почему не пришел на обед?
Попробуй ответить на столько вопросов сразу! Я, как мог, изобразил на лице небрежную улыбку и попытался в нескольких словах сообщить все, что волновало маму. Но, видно, получилось не очень убедительно, и мама, пристально посмотрев на меня, пошла на кухню, откуда тотчас послышался ее голос:
— Так и есть: пообедал с пятого на десятое. Ну что за наказание с тобой — половину котлеты оставил. Кисель, как был, стоит.
— Зато весь суп съел. Полную тарелку! — Я и про коктейль мог бы еще похвастать, но, понятное дело, промолчал.
Полная тарелка супа все же не успокоила маму:
— Нет, ты объясни, пожалуйста, почему вовремя не привел на обед? Мы ждали тебя, ждали. Неужели так долго красили в школе парты? Ну, это безобразие! Я на родительском собрании непременно скажу…
Только этого не хватало! Я принялся горячо растолковывать маме, что парты мы покрасили быстро и учительница отпустила нас рано, а задержался и не пришел на обед из-за одного мальчика, с которым просидел у него дома, потоку что заигрался в шахматы.
— Кто этот мальчик?
Я чуть не заплакал.
— Из нашего класса. Алеша Климов. — Мне приходилось врать напропалую. А что оставалось делать?
— Алеша Климов — хороший мальчик. И родители у неприличные люди, — сказала мама. — Алеша бы должен понимать, что так долго играть нельзя. Увижу его — непременно скажу… А в первую очередь ты сам должен помнить…
Наверняка пришлось бы выслушать длинное нравоучение что я должен помнить и как вести себя, но выручила Лидушка.
— Мамочка! — влетела она в комнату. — Я хочу наряжать елку! Боря уже поставил ее. Она, мама, все-таки красивая. Идем, посмотришь!
Мы все отправились смотреть елку. Красоты в ней было маловато. Мама вздохнула:
— Только такие оставались. И то — в очередь.
Я чувствовал себя, виноватым: мало того, что не пришел помочь выбрать и нести елку, мне вообще заботу о ней следовало взять на себя. Елка. — тоже мужское дело. И пораньше позаботиться, за несколько дней. Ладно, в следующий раз не промахнусь.
— Ничего, — слабо утешил я, — вполне приличная елка. А навесить игрушек — совсем будет красивая.
— Давай вешать! — вцепилась в меня сестренка.
— Тише ты, больно! — Я опять подул на палец с наклейкой.
— Сильно поранил? — заботливо спросила мама и взяла мою руку.
— Пустяки.
— Господи! Худой ты у меня, бледный. Вместо того чтобы сидеть в квартире — играть в шахматы, лучше на улице гулял бы. Чудесный день был сегодня. Хоть сейчас выйди во двор, подыши воздухом.
— А елку убирать? — На круглом Лидушкином лице была написана такая обида, что я поспешил сказать:
— Хорошо, помогу тебе немного и пойду дышать воздухом.
— А мне — коржи печь. Самим Бонапартом буду вас кормить. Наполеоном. — Мама улыбнулась своей шутке и собралась уже идти на кухню, но вдруг вспомнила: — А письма, Боря, в ящике не вынимал?
— Не было письма.
— Что такое? — сказала мама. — Или почта к Новому году так перегружена, что не могут вовремя доставить? Не мог же папа не поздравить нас.
— Сегодня только двадцать девятое, — напомнил я. — Еще завтра день. Да послезавтра.
Глава пятая — об Алешином изобретении, нахальной Маринкиной косичке и снова — о человеческой воле
Просто дышать воздухом мне показалось неинтересным. И во дворе делать было нечего. Ребят — никого. Наверное, по телевизору какой-нибудь фильм показывают или хоккейный матч.
Я вышел со двора. Наша улица Мечникова — не центральная улица, и движение здесь небольшое. Лишь за домом 48, где живет Алеша, поперек нашей улицы одна за другой бегут машины и автобусы — там основная магистраль города.
В ту сторону я и пошел. Я еще не был уверен, что иду туда не случайно. Просто у меня мелькнула мысль: хорошо бы увидеть Алешу и как-то предупредить его, чтобы он, в случае чего, сказал моей маме, будто я был у него и играл в шахматы. Разве мама не может повстречаться с Алешей на улице? Сколько угодно. И тогда… Ведь так и сказала, что непременно поговорит с ним.
Конечно, просить Алешу о таком обмане и как-то все объяснить ему — не легкое дело. Я даже не знал, решусь ли на это. Ну ладно, пускай не решусь. Главное, мне хотелось почему-то увидеть Алешу. Вот хотелось, и все.
Алеша был дома. По телевизору в самом деле показывали какой-то фильм. В комнате, освещенной сиреневым светом экрана, сидели два его младших брата, бабушка и отец. А сам Алеша «опять в мастерской над чем-то мудрит». Так, выразилась его мама, это она открыла мне дверь.