Только одного Танаса с женою Ксенией звал Андрей на свадьбу свою с радостью и знал, что и Танас радуется искренне всем успехам Андрея...
Приятно было, что Темер, давний отцов человек, понаторевший в делах княжих, одобрил Андреевы действия. И Тимка ухмылялся одобрительно, передавая прислужникам распоряжения о подготовке к свадьбе. Анка ног под собою не чуяла от радости. Уже слыхала молву о невесте и так-то рада была за своего светлого Андрейку... Андрей приметил, что его пестунья глядится худо, совсем худо. Гибель мужа и мучительное ожидание, когда же возвратится любимый питомец, сначала из Орды и Каракорума, после — из Галича, отняли у нее много сил. Она старалась держаться бодро, но совсем спала с тела, кашляла. Несколько раз Андрей просил ее, чтобы она побереглась, но, занятый предсвадебными хлопотами, не мог о ней много думать...
Эта предсвадебная суматоха, все более веселая и радостная, захватывала его. Он положил себе, что владимирские городские украсы не уступят галицким. На крышах остро вились воинские стяги. Жителям приказано было разукрасить дома разными тканями, как видал Андрей в Галиче. Тем, кто попроще, победнее жил, дозволялось обойтись крашениной, но боярам пришлось не пожалеть на фасадные драпировки шелков и парчи. Что же до княжого жилья украсы, то двор и постройки сверкали так пестро, и ярко, и радостно, что глаза люди невольно прикрывали рукой, словно от солнца. Андрей приказал подновить покои и в Боголюбовском кремле, намеревался показать молодой жене свое любимое Боголюбово...
Александр с женою венчанной прибыли на свадьбу едва ли не первыми гостями. Андрей встретил старшего брата с должным почтением, но и Александр оказал ему почтение как великому князю. Сначала Андрей гадал, к чему бы столь ранний приезд, что желает показать Александр — внешнее свое почтение к Андрею или то, что Владимир все же — Александров город?.. Но не было сейчас у Андрея времени ломать себе голову над подобными загадками; нет, это все могло обождать...
Александр оглядывал городское убранство. Сам он никогда бы не отдал приказа о подобном украшении города, не одобрил бы такого транжирства... Снова раскрылась разница меж Андреем и Александром, проявилась одна из черт, составлявших смысл их противостояния. Андрей — открытый, доверчивый, страстный: правитель — жемчужная туча; и за это подданные могли бы его любить, не получая, не имея от него никаких разумных благодеяний. Они и любили его, пока свадьба шла, за этот шум, и блеск, и выставленное им угощение, и подарки им с княжого двора; и за то, что он ехал через город, нарядный, на убранном богато золотистом коне, и это было зрелище, и по его приказу бросали в толпу горстями золотые и серебряные чужеземные монеты... И в этом наверняка не было ничего шибко разумного, но это было блистательно, весело и красиво... Александр уже был совсем другой. И его тоже любили, любили за тот свой страх, который к нему испытывали, за это тоже можно любить, и еще как любить! Александру уже не надо было открытой роскоши, он обошелся бы простым темным кафтаном, пил бы из обкусанной по краям серой деревянной чашки. Потому что в душе его жило самое страшное чувство, упоение огромной властью жило в его душе, и в гоньбе за достижением полноты этого чувства никакое злодеяние не виделось великим; попросту не существовало никаких злодеяний, вовсе не существовало. Существовали только препятствия на пути, и препятствия эти надлежало преодолевать... Вероятно, Александр все же не успел полностью развиться в подобного правителя. Но такими были Чингисхан и Осман-гази; такими были после Александра — Иван Калита, Иван Грозный, Петр Первый... Вот так — все по возрастающей, а затем — снижение, будто провал в мягкую яму, и в самом почти конце — новый взлет — последний Чингисхан великой империи...
Задался невестин поезд. В крытых повозках, разукрашенных богато и красиво, ехали невеста и ближние женщины и девицы. Охранные конные воины в сверкающих доспехах окружали самого князя-короля Даниила Романовича, его сыновей и приближенных — все ехали верхом. Семьдесят коней, покрытых алым брокатом, навьючены были — везли приданое: меха и золото, серебро и редкую диковину заморскую — слоновую кость, шелка, парчу и драгоценные каменья. Впервые такое видано было на Владимиро-Суздальской земле, и толпами окружали насельники владений Андреевых блистательное движущееся зрелище...
О поезде невестином, как чуден он, доложено было Андрею. Петр сказал, ближний слуга. И Андрей тотчас велел одевать себя. К свадьбе приготовлено было несколько прекрасных нарядов...
По обычаю, сам жених не должен был встречать невестин поезд. Самые знатные бояре одни должны были отправиться навстречу невесте и ее спутникам. Но Андрей поступил не по обычаю — поехал сам. Он чувствовал, что нужно так поступить. И то, что произошло на дороге широкой, ведшей в город, в Золотые ворота, убедило его в правильности его чувствования. В этом первом его свадебном выезде людей было немного — семеро знатных бояр, столько же охранных дружинников и сам он. Толпа раздавалась, пропуская... И вдруг все увидели, что Андрей, их правитель, окруженный столь малым числом приближенных, равняется блеском со всеми этими пышно разубранными конями и спутниками невесты. Да что равняется — превосходит! Словно жемчужина чистейшая в золотой тонкой оправе — такой он был... И подданные его загордились им и начали кричать, приветствуя его... А Даниил прятал в усах довольную усмешку. Да, Андрей из тех, за кого отдают жизни... Дорогого стоит!.. А сам Андрей уже улыбался, радуясь встрече с ним... И еще больше обрадовался, углядев дворского, и Константина, и Маргариту... Он готов был замахать им радостно рукою, но этого было никак нельзя, сейчас надо было быть сдержанным... Он подумал, как увидит скоро свою невесту, и радость охватила всю душу его...