— Передай Маргарите, чтоб собирала княгиню. Женщины с детьми поедут следом за оружными, как за войском едет обоз...
По выражению лица Константина он понял, что все решает верно...
...Теперь она часто ловила себя на том, что вдруг произносит про себя свое имя, и не с привычной мягкостью, как произносил отец, а как произносит он, Андрей, — Марина...
Она не знала в точности, что произошло. Общая суматоха затронула и ее покои, но она все еще не могла понять, не могла представить себе... Маргарита еще в Галиче держалась с ней почтительно, но все равно как старшая, взрослая. Маргарита была властная, но умела сдерживать себя. И теперь, когда Маргарита все ей объяснила о брате Андрея и сказала, что Андрей должен покинуть город и ей, и Маргарите, и Константину тоже придется бежать; и тогда она испугалась, она подумала, что Андрей отсылает ее к отцу... Сердце сильно забилось.
— К отцу? — как напряженно прозвучал ее голос... Она не хочет, чтобы Андрей отсылал ее. Когда он вот так, не приходит много дней, она не скучает, нет; но она не хочет, чтобы он отсылал ее к отцу. Она любит отца, но она хочет остаться здесь... или где-то... куда придется бежать... Она не совсем хорошо понимала, как это — «бежать»... Но только бы Маргарита не догадалась, как ей не хочется, не хочется...
— Я еще не знаю, — отвечала Маргарита.
И тогда она увидела озабоченность Маргариты, поняла, что Маргарита думает о своей судьбе, о своей жизни; и вовсе и не пытается Маргарита угадать, чего хочется и не хочется ее госпоже. Но это было хорошо. А плохо было то, что она поедет к отцу...
И когда Маргарита ушла, она сидела одна и думала. И сначала только обида тревожная и болезненная билась. Он отсылает ее! Но почему? Опасность? Его брат? Нет, это всего лишь предлог, а на самом деле он просто не любит ее! Он не любит ее!.. А что она скажет отцу? Отец велел ей беречь Андрея... Почему отец не поможет Андрею? Отец должен ему помочь... Или теперь, когда Андрей отсылает ее, отец тоже полагает себя свободным от всех своих обещаний и от всех договоров?..
Мысли о том, как не будет Андрея, сделались отчетливы. Не будет Андрея. Не будет неловких рук сильных, неловко обхвативших ее... тогда... Руки были твердые-твердые... все тело его было твердое, жесткое... И снова она будет жить в отцовом дворце, в своих покоях, будет вышивать, гулять в саду, раскрывать на мозаичной столешнице книги в красивых переплетах, в шахматы играть с прислужницами ближними... Теперь уже и не было обидно и больно, как будто душа ее уже умерла и ничего более не чувствовала, не могла испытать ни боли, ни обиды...
Снова пришла Маргарита, попросила дозволения сесть рядом с ней. Она позволила. Сейчас Маргарита скажет что-нибудь плохое, скажет о возвращении к отцу... Но Маргарита осторожно обняла ее, и она сразу почувствовала себя совсем худенькой. Маргарита сказала, что вести дурные и надо потому быть сильными и терпеливыми. Сказала, что земли ее отца — в тартарской осаде и не пробраться туда! И потому дорога их бегства ляжет на Север, в края совсем дальние...
Она поняла, что ее не разлучат с Андреем, Андрей не отсылает ее... И тотчас поняла, что угрожает опасность отцу, ее любимому отцу! А она даже и не сразу подумала о нем сейчас! И вот она заплакала. И Маргарита утешала ее, как маленькую девочку, и утирала ее мокрые от слез щеки тонким легким платом...
Надо было спешить. Люди из окрестных деревень уже искали убежища во Владимире. Тартарское войско двигалось вперед. Люди боялись.
Это было особенное войско. Нападая, ударяло тучей стрел, и под прикрытием этих многих стрел бросались в битву несметные пешцы с короткими мечами- ножами. Не надо было тратиться на их вооружение и легко заменить убитых живыми, такими же. Это был народ-войско, предвестник великой войсковой державы. И все были воинами — юноши, девицы, мужчины. И мужчины совокуплялись с женщинами, чтобы зачинать воинов, и женщины рожали воинов. Такое это было войско...
Андрей вновь на крыльцо вышел, к народу своего города. И сказал, что для Владимира опасности нет, потому что он, Андрей, покидает город, уступает город Александру. Александр пощадит жителей, не отдаст на разграбление стольный град, в коем сам же и сесть намерен...