Андрей тотчас принялся расспрашивать с этой жадностью к познаниям, присущей ему. И старый Саксон, прозванный Длинным и Грамматиком, рад был показать человеку сведущему и понимающему труд своей жизни.
В ту ночь Андрею вовсе не хотелось спать. Он снова посмотрел на чертеж, исполненный Клаудиусом Клавусом, и попросил старика объяснить подробно, что же это такое: чертеж земель. И, прослушав объяснение, высказал невольно свою мысль:
— Непременно я наказал бы исполнить подобный чертеж русских земель, ежели бы возвратил себе престол и владения свои...
— В слухах и вестях, дошедших о тебе, много ложного. — Старик положил руки перед собой на столешницу, и вид этих спокойно лежащих, старчески сморщенных, но все еще сильных кистей успокаивал Андрея... — Расскажи о себе сам, я хочу услышать твои слова, — сказал старик спокойно и будто заранее уверенный в том, что слова Андрея будут правдивы...
И Андрей рассказал свою жизнь...
— Нет, — говорил он, весь отдаваясь этой возможности свободно говорить, — мне больно даже и не от поте
— Амлед! — внезапно воскликнул Саксон Грамматик, — Амлед — безумец! История твоя странно соотносится в моем сознании с историей принца по прозванию Амлед...
И рассказал Андрею историю ютландского принца... В те давние времена королем Ютландии был Хорвиндал, а Рорик был королем всех датских земель...
— Рорик! — перебил Андрей. — А имя первого князя русских земель — Рюрик, и он происходил с Севера, варяг был...
— Ты умен без хитрости, тебе трудно будет жить в этом мире...
— Я так часто слышал о своем бесхитростном уме, что сам почти поверил в это. — Андрей усмехнулся. — А жить мне трудно и сейчас. Неужели будет еще труднее?
Но не стоило отвечать на такой вопрос, и старик не ответил и продолжил рассказывать историю безумного принца...
Рорик провозгласил своего единственного сына наследником земель Ютландии и всей Дании. Но Хорвиндал сговорился с Фенгоном, братом Рорика, и вдвоем они убили короля. И после этого убийства Фенгон женился на вдове Рорика и лишил его сына наследства... Принц опасался, что убьют и его, и потому притворился безумным, и его стали называть «Амлед» — «безумец»... Но на самом деле он вовсе не был безумен, он просто прикидывался безумным, смеясь над миром Фенгона и Хорвиндала...
— Так он был салос, уродивый! — Андрей снова прервал рассказчика и вспомнил, как Ефросиния переводила на русский, славянский язык житие Андрея Константинопольского, и Саксон поразился, узнав, что наставляла Андрея в книжном учении юная девушка...
— Так трудно поверить...
— Но тем не менее это так и было. И она говорила мне о книгах: «Се бо суть рекы, напояющие вселенную...»
Саксон, не возобновляя своего рассказа, покачал в задумчивости головой.
Андрей увлеченно продолжал:
— Я читал о византийском императоре Михаиле III, жившем четыреста лет назад, и он притворялся безумцем и творил смехотворные и дерзостные деяния, но почему он так поступал, я не знаю. Однако ныне имею основание полагать, что правитель, ведающий свои права и не будучи в силах быть бесчестным для отстояния их, невольно делается таким чудаком, салосом, уродивым, или, как ты говоришь, «амледом». Я сам это чувствую, я сам невольно становлюсь таким... Но я прервал твой интересный рассказ, прости и продолжай, прошу тебя!..
И Саксон рассказал далее о том, как подослали к безумному принцу девушку, чтобы испытать, настолько ли он безумен. Однако он перехитрил своих гонителей и сумел получить наслаждение, не открыв им своего разума... И слушая об этом, Андрей смеялся... Далее рассказывал Саксон, как отослал Фенгон принца к британскому королю, чтобы тот убил принца. Но Амлед склонил короля на свою сторону, и тот отдал ему в жены свою дочь... И принц воротился в свои родные земли, убил Фенгона и стал королем...
— Это хороший конец, — заметил Андрей после недолгого молчания и заговорил горячо: — Нет, суть, смысл не в победе или возвращении власти; суть в этом состоянии обиды и боли, которое растравляет мои чувства до крайности и заставляет меня видеть больно всю тщету и боль этого мира!..
Он встал из-за стола, взволнованно прошелся по комнате, сел на край постели. Внезапно голова его склонилась, тело простерлось на медвежьей шкуре. Он уснул легко и крепко, как дети засыпают...
Правитель свейских земель и датский король не понимали этого. Один лишь старый Грамматик понимал. Безумие принца Амледа из прежних записей Саксона было совершенно притворным; можно было бы сказать, что вполне осмысленным безумием. Наследник Рорика умел добиваться своего и в конце концов добился своего. Но потомок Рюрика из русских земель, было ясно, что никогда ничего не добьется; во всяком случае, того, чего добился Амлед... И все же... внутреннему взору старика открывался теперь иной Амлед, не тот, которого он описал прежде... Иной, безумный этим безумием особым; должно быть, русским безумием, проистекающим от неимоверной глубины мысли... Амлед... не хитромудрый и удачливый, а думающий странно... И в который раз принимаясь переписывать свою рукопись, старый Грамматик пытался придать легендарному принцу черты русского юноши...