Андрей понял, что вот это словно гоньба, когда гонят зверя... Но это его, Андрея, гонят... Но уже близко этот человек... Надо обернуться... Но не оборачивался, шел быстро по снегу хорошему... Андрей был пусторукий, без оружия... Но если этот человек убьет его... Повернулся резко и встал, не двигался более. Хайнрих наложил стрелу на тетиву... Это все было неправильно... Он не мог принудить Андрея... Нельзя принудить любить и нельзя принудить признать... Любовь — это любовь, и справедливость по принуждению не нужна любви!.. Полетела стрела... Андрей вскинул руки и закричал... В одну руку стрела вонзилась, в левую руку, ближе к сердцу...
...Кажется, первое слово было — «Чика!»... И, стало быть, все прежнее — сон. Вся его возрастная жизнь просто приснилась ему. И все его близкие живы — Анка, отец, Лев... И это Александр зовет его, потому что Андрей упал, ушиб коленку, очень больно... Рука болит... Отчего рука?..
Он схвачен! Его предали, отдали Александру... И что получил взамен Биргер? Мирный договор? Земли чудские?.. Марина!..
Но где я? Это не Новгород? Я чувствую... А что это?.. Та самая «чюдь»? Дичь?..
Александр смотрел по-доброму. Было полутемно... Избушка какая-то...
— Набегался? — спросил Александр.
Добрый был...
Андрей молчал.
Александр ударил его сильно, в лицо. Кулаком. Но нельзя было сердиться, ведь Александр не был его брат, Александр был — чудовищная судьба... И рука очень болела... Андрей приподнял голову, сплюнул кровь... Пошатал языком и выплюнул зуб... Надо было поболе черемши есть...
— Чика! — сказал Александр. — Ты думаешь о том, хорош или дурен поступок или решение, а я — идет ли мой поступок или мое решение в русле судьбы. И вот сейчас идет...
Андрей хотел сказать, что вовсе ни о чем не думает, но ему было больно, и он молчал...
Мир совсем стеснился, сузился, сплющился. Андрей был в этом мире как в темнице, спасения не было...
Вошли какие-то люди, темные в полутьме. И один из них спросил:
— Глаза?
И Андрей уже все понимал и смотрел с жадностью на все то, что мог еще увидеть... потому что скоро... сейчас...
Александр мотнул головой и отвернулся, будто увидел нечто неприятное для себя. И спокойно, по-деловому как-то произнес:
— Нет, не глаза...
Потому что знал, каким надобно сделать Андрея, чтобы Андрей более не был ему опасен. А убивать Андрея он не хотел. Он любил его, соскучился даже...
Андрей закричал. Железные сильные руки держали его... Человек, прислужник в покоях Огул-Гаймиш!.. После такого увечья у Андрея, по обычаям всех народов, не будет никаких прав, кроме тех, которыми пожалует его брат из милости...
Александр — нет, не раскаивался, не жалел, знал, что поступает правильно. Но из его сознания будто вытеснялось тотчас, что ведь это все по его приказу... а было только одно — спасти Чику, Андрейку, чтобы жил, не умер, выходить, сберечь... И теперь ничто не могло мешать Александровой искренней любви к младшему брату, ничто...
А сделано было плохо, потому что Андрей сильно дергался и бился в железных руках... И теперь темная гладкая струйка кровяная текла и пропитывала овчину, на которой Андрей лежал...
Но Андрей должен был жить! И Александр целовал жестко и крепко похолодевшие губы — возвращал к жизни, пусть насильно, пусть после увечья страшного, по его приказу нанесенного, но возвращал!.. Потому что это был его брат, единственный, Чика, Андрейка, и Александр любил его...
Тайным походом Александр отправился за Андреем. Потому что Александру нужен был Андрей. А теперь можно было получить Андрея от ярла Биргера. И ценою Андреевой крови был мирный договор, нарушенный Александром, потому что возможно было нарушить...
Патриаршая, или Никоновская, летопись, год возвращения Андрея: «Того же лета иде князь Александр Ярославич в Новгород с суздальцы, и оттуду иде с новгородцы на свейскую землю и на чюдь; и идоша непроходимы месты, яко не видеша ни дней, ни нощи, по всегда има. И тако шедше, и повоеваша все Поморие, и со многим полоном и богатством бесчисленным возвратишася во свояси».
И нарушения свадьбы сына своего Александр никому не простил...
Увечье Андрея не осталось тайным, хотя открыто и не говорили об этом увечье. А пошли было слухи, что убит Андрей...
Новгородская летопись по синодальному харатейному списку: «...и бежа князь Андрей Ярославич за море в свейскую землю, и убиша...»
Андрей увидел свою жену, как она летела, будто птица... ее вскинутую золотистую голову, златоволосую, и откинутый капюшон плаща... Она бросилась, как-то так раскинув и вновь соединив руки. Припала к нему на грудь и шептала: