Слуги любят Андрея. Говорят, что он добрый, будто святой. Но не все так полагают, слышатся и другие речи...
— Какой святой, когда в чужие земли бегал! Святые князья но чужим землям не бегают!..
Но Андрею уж давно все равно, кем слыть. Вот ведь и Святополк не убивал Бориса и Глеба Владимировичей, в темнице был, в заточении, а поди докажи!.. Нет, Андрею все равно... И даже вспоминать ему дивно, как болела прежде душа — а что скажут, а что напишут... А теперь все равно... Андрей богомолен, исправно посещает все церковные службы... Исповедуется, причащается... И в моленной домашней стоит на коленях подолгу... Все посты соблюдает, скоромного вовсе не ест... Этот порядок в жизни его очень его утешает и успокаивает...
И, кажется, так всегда будет — вечность...
Но вдруг словно бы рушится небо — умирает Александр. Сыновья Александровы всполошились. Танас кинулся в Орду — за ярлыком на великое княжение... Как же, старший в роду!.. Ах, да почему? Ведь это я старший, я!.. О Господи, глупо до чего! Молиться надобно Анастасии-целительнице, чтобы от глупости исцелила, уврачевала... Душно... Сердце болит... Что Андрею свобода? Словно утопленник он, которого вытянули на берег. Легкие полны водой, а ему — дыши — говорят, свободен теперь, дыши...
Андрей отстоял утреннюю службу. Ноги отекают, жилы синие на ногах... Горят ноги... Грибную похлебку есть не стал. Ах, лечь... Но встал на молитву... Петру приказал позвать священника, исповедовался и причастился... Лег...
— Лампаду... перед образом... — Петру...
Все сделано как надо. Не забыл ничего... Хватило бы только сил крестное знамение сотворить... Душу тихо и кротко испустить, будто ко сну склониться... Кто-то плачет за дверьми... Жена его легко ступает по воздуху, ведет к нему несужденных сыновей...
— Марина...
— Только твоя и Божья!..
Крестное знамение... Рука упала бессильно...
— Я умираю...
Золотистая девушка за книжным налоем... Игральная доска, падают, раскатываются деревянные фигуры... Светлый юноша прозрачный серебряную чарочку протягивает ему... Это ведь сын Анки, его пестуньи... Он вырос? Не умер? Его первый, самый верный подданный... Тот, кого родная мать бросила кормить, чтобы отдать свое молоко, источник жизни, мне... А где же она? Анка!.. И она возникает, светлая, тихая, прозрачная... Чарочку Андрей держит... Анка, скажи мне его имя!..
— Андрей... — говорит беззвучно...
Кто — Андрей?..
Человек выходит из леса. На руке — сокол, исцарапана загрубелая рука... Отец? Лев?.. Улыбается и манит Андрея... И Андрей легко-легко идет за ним, и снова молодой, красивый, и это радостно... и бежит маленький круглолицый... Туда, в лес, по тропке... Там, за лесом, откроется большая серебряная река, и мать ждет его...
Эпилог
Противостояние: Александр Невский — Андрей Ярославич — скупо заполненная, но несомненно трагическая страница русской истории. Это противостояние сильной централизованной власти, которую Александр и Орда олицетворяли, и явление, которое возможно назвать «феодальной демократией», столь ярко выразившейся в словах летописных Андреевых: «...доколе нам ссориться друг с другом, Господи?»
История незадачливой борьбы «русского Гамлета» с жестоким и энергичным братом открывает целый ряд подобных противостояний, где на одной стороне вдумчивый и слабый благородный противник, а на другой — сильный, мужественный, беспринципный... Иван III и Андрей Большой Горяй, Елена Глинская и Андрей Старицкий, Иван Грозный и Владимир Старицкий, Петр I и сын его Алексей, Екатерина II и Петр III, она же и Павел I...
Следует сказать и о летописной путанице, не нарочно созданной вследствие многократного переписывания. Исследователи Хмыров и Экземплярский, кажется, первыми обратили внимание на то, что история, пожалуй, сыграла злую шутку с потомками Александра. Похоже, дети его сына, Андрея Александровича, приписаны его брату-противнику, Андрею Ярославичу. Таким образом, нам неизвестно, кто же родоначальник Шуйских — сын Александра или все же брат? Во всяком случае, Василий Иванович Шуйский, так часто порицаемый историками и романистами, был, судя по всему, вполне законным претендентом на престол, он явился последним Рюриковичем на русском престоле.
Летописная путаница привела и еще к одному занятному «Андрееву стоянию», когда на одном летописном «пятачке» сошлись по меньшей мере три Андрея: Суздальский, Угличский и сын Александра Невского. В результате Устинью, жену Андрея Угличского, Карамзин передал Андрею Ярославичу, а Хмыров эту ошибку повторил. Впрочем, добросовестный Экземплярский вернул бедную Устинью «по назначению». Интересно, однако, на ком был женат Андрей Ярославич? Скандинавские и западноевропейские источники называют его жену, дочь Даниила Галицкого, Марией; русские летописцы именуют ее почтительно — «Даниловна Романовича». Кажется, Андрей любил свою жену, все источники ставят ее рядом с ним. Вариант «Саги о Хаконе Хаконарсоне», однако, приписывает ему безымянную наложницу и сына от нее при дворе ярла Биргера. Брак Андрея Ярославича, конечно, имел политическое значение, означал союз его с Даниилом Галицким, фигурой очень значительной и явно недостаточно изученной.