О мордовском происхождении Андрея повествуется только в мордовских исторических песнях и сказаниях, где упомянуты князь Ярослав, Утяша-Анастасия, Ушман Байка и «боярава Анка» («боярыня Анка»), кормилица Андрея, спасающая его от гибели, подменяя его собственным сыном.
Написание романа о жизни «русского Гамлета» Андрея Ярославича — труд кропотливый и нелегкий. Историки и литераторы привыкли оценивать его негативно, по принципу «проиграл, значит, виноват». Кроме того, мы уже привыкли к апологетической обрисовке страшной личности Александра Невского, поочередно привлекавшей к себе внимание Ивана Грозного, Петра I и, наконец, Сталина, вдохновителя известного эйзенштейновского фильма, наложившего сильнейший отпечаток (прямо-таки впадину!) на массовое сознание. Итак, от Александро-Невской лавры до актера Черкасова и композитора Прокофьева...
Если сравнивать Лаврентьевскую, Никоновскую и Новгородскую летописи и сюда же привлечь скандинавские и западноевропейские источники, то каждое событие в жизни нашего героя мы можем датировать но меньшей мере двумя годами. Например, женитьба — с 1249 по 1250 год приблизительно. Таким образом, не приходится говорить о точности датировки. Однако же один принцип мы выдерживаем строго: все персонажи романа так или иначе помянуты в исторических источниках. Например, Михаил, оба Якова, Темер — люди Ярослава — упомянуты Плано Карпини в его описании путешествия в Орду и Каракорум; Хайнрих Изинбиргир — один из полководцев ярла Биргера — упоминается в «Эриковой саге».
Следует сказать и о том, что очень мало известно о быте и нравах домонгольской Руси. Потому романисты, как правило, используют обширные сведения о России XVII века, сообщенные Котошихиным, Герберштейном, Олеарием и т. д. Мы самым тщательным образом старались избежать подобной подмены. Но, разумеется, роман все же не есть научный труд, и потому некоторая модернизация неизбежна. В частности, упоминание некоторых географических названий, употребление таких терминов, как «православие» и «католичество»... Мы с трудом можем восстановить структуру, что называется, княжеской семьи в домонгольский период. Так, надпись на гробнице Феодосии, где она именуется матерью всех сыновей Ярослава, сделана уже в позднейшее время, вероятно, в XVI веке. Надписи намогильные, в которых старшая жена именуется матерью всех детей семьи, и до сих пор можно обнаружить в Средней Азии.
Приходится учитывать и то, что летописцы и хронисты всего мира ставили своей целью не столько точное описание событий происшедших, сколько описание этих событий «как надо», «как требует правитель»... Трактовки бывают весьма разнообразны. Так, например, немецкий католический историк Аммиан полагал, что политика Александра Невского положила предел западному культурному влиянию и таким образом замедлила развитие русской культуры. Известный Л. Н. Гумилев в своих популярных книгах, напротив, подчеркивал, что именно политика Александра позволила сохраниться русской самобытности...
Мы уже упоминали о летописном «Андреевом стоянии», но столь же трудно бывает порою установить, о каком Юрии, Иване или Владимире ведет речь летописец (вернее, переписчик)... Так «путаются» и ярл Биргер и Ульф Фаси, Андреас фон Стирланд и Андреас фон Фельзен.
Не стоит удивляться и тому, что десятилетний наш герой «сидит на столе», а в двенадцать лет участвует в битве. На страницах седьмой и восьмой своего замечательного труда (том I) «Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.» (Спб., 1889) Андрей Васильевич Экземплярский говорит: «В древней Руси, за отсутствием теоретического воспитания, княжичей весьма рано старались направить на путь практической деятельности. На это указывает, между прочим, и только что помянутый обряд постриг, после которого княжич считался как бы уже принадлежащим к семье ратных людей. Княжичей, когда они были еще отроками, посылали на княжение, брали в походы и т. д., но в таких случаях к ним назначались руководители из бояр».