Но куда, каким образом и зачем бежал Андрей Ярославич? При нем находилась его жена, дочь Даниила (то, что жена, «княгиня», сопровождала Андрея, летописи подчеркивают); находились при нем и его приближенные («бояре»). Значит, он бежал навсегда, не намереваясь возвращаться, и приближенные его не надеялись на милость Александра или «татар»… Но взять с собой значительную дружину он, конечно, не имел возможности. Никто бы не допустил на «свои земли» правителя-беглеца с большим войском. Летописи говорят о маршруте бегства Андрея: Новгород, Псков, Ревель, Рига. Периодически он расстается с княгиней и она едет одна, без него; затем они снова едут вместе. Могла ли дочь Даниила самостоятельно вести переговоры, облегчая мужу задачу поиска союзников?.. Почему Андрей побывал в Новгороде и Пскове — понятно. Это северные города, здесь он надеялся найти поддержку. Однако не нашел. Рига и Ревель-Даллин-Колывань — владения Тевтонского ордена. Но и здесь Андрей Ярославич не находит поддержки. Почему? Какие условия ему ставили? Какие условия ставил он? Неизвестно… Наконец Андрей находит приют и, вероятно, обещание помощи в Свейском королевстве… «…иде в Свейскую землю, и тамо местер среше его, и прият его с великою честию…»
«С великою честию» принял Андрея ярл Биргер, правитель Свейского королевства. Королем был его сын Вольдемар. Судя по скудным сведениям, Биргер был незаурядным политическим деятелем. Был он не свей, а гёт (произносилось, вероятно, «йот»). Во внутренней политике главным для него было: урегулировать отношения с родом Фолькунгов, знатным свейским родом. Во внешней политике главным было: отношения с Норвегией и завоевание территорий, населенных финноязычными племенными образованиями (летописные «емь», «чюдь»). На эти же территории претендовали Новгород, Тевтонский орден и Александр…
Итак, Андрей Ярославич бежал «в Европу»… Но какая это была «Европа»?.. Надо заметить, что антиевропеизм порождает некое болезненно пиететное отношение к Европе (собственно, к мифологеме «Европа»). С этой позиции трудно себе представить, чтобы «Европа» в чем бы то ни было реально отставала от Руси. Но та «Европа», куда попал Андрей Ярославич, именно отставала. Например, каменные дома в Свейском королевстве появились лишь в XIV–XV веках. В XIII веке скальдическое творчество лишь начинает заменяться сочинениями ученых хронистов. Но сочинения эти пишутся по-латыни. Биргер только-только собрался сделать Стокгольм столицей королевства и начал укреплять этот город. И уж, конечно, ни в какое сравнение не идет это жалкое укрепленное поселение с Киевом, торговым Новгородом, Владимиром… Вот в какую «Европу» попал Андрей Ярославич!.. Единственное преимущество этой «Европы» — универсальный алфавит — латиница. Но это преимущество скажется еще не скоро… Но союз с этой «Европой» не мог быть ни в какой мере унизительным. У этой Европы еще ничего не надо было унизительно «заимствовать»… Но действовал ли в этом направлении Андрей Ярославич? Добивался ли он подобного союза?.. «Сага о короле Хаконе» прямо отвечает на этот вопрос — да!..
С 1252 года Александр ведет переговоры с норвежским королем Хаконом. Речь идет даже о браке дочери Хакона Кристины с сыном Александра Василием. Двор Хакона опережает, что называется, в своем культурном развитии дворы свейский и датский. При дворе Хакона приняты провансальские моды и нравы, и даже переведена на норвежский язык история любви Тристана и Изольды… Сватовство подвигается туго. Кристина так и не стала женой Василия. Однако в 1254 году был заключен мирный договор с Норвежским королевством. Хакон мог в будущем сделаться союзником Александра. Биргер идет походом на Хакона. В этом походе участвовал и «конунг Андерс». Результатом похода явился… брак сына Хакона и дочери Биргера. Планы Александра провалились…
Любопытное свидетельство об Андрее Ярославиче приводится в «Деяниях датчан» известного Саксона Грамматика. Он рассказывает о приезде конунга Андерса к Вольдемару датскому, о своей беседе с князем, который знал латынь, и о том, что Андрей Ярославич помощи не получил. Саксон Грамматик называет его «внуком Рорика» и «Гамлетом», то есть безумным, юродивым. Именно после краткого сообщения о «конунге Андерсе» следует подробный рассказа уже о датском стародавнем Гамлете, «сыне Рорика»… Впрочем, не стоит соблазняться и предполагать, будто известный Рюрик был датчанином. Об именном прозвании «Рюрик» мы уже говорили… Любопытно здесь, разумеется, совсем иное. «Гамлет» — создание английского гения, однако, соответственно, «английского Гамлета»… не существует. Такое ощущение, будто англичане не воспринимают символизм образа Гамлета. Вы можете перелистать, например, собрание сочинений Голсуорси и убедиться, что ни одного своего героя он с Гамлетом не сравнивает… Совсем иное в скандинавских странах и особенно в России… Здесь Гамлет воспринимается как символический образ, характерно соотносящийся с русским и скандинавским менталитетом… Сравнение героя с Гамлетом не сходит со страниц русской прозы. В русской литературе почти каждый герой несет в себе черты Гамлета — от Эраста из Карамзинской «Бедной Лизы» до Юрия Живаго… Как ярко Шекспир сумел показать черты, которых нет в английском национальном характере… Отголоски истории Андрея Ярославича и его супруги очень интересно соединяются с известиями о Дмитрии (Лжедмитрии I) в пьесе испанского драматурга XVII века Кальдерона «Жизнь есть сон»… Трагические события жизни русского Гамлета не остались в забвении…