Верх к повозке только в дождь прилаживали, а так без верха ехали, и было все кругом видно.
Вот земляной высокий вал показался. Холм — и река вьется, течет вокруг холма. А с другой стороны — большой ров с водой, глубокая-глубокая яма, и вода в ней стоячая.
— А купаться здесь, что ли, или в той реке? — спросил Андрей.
Теперь он обращался не к одной Анке, а будто и ко Льву, и к Михаилу.
— В реке будешь купаться, княжич, — отвечал Михаил.
Андрей вдруг задумался. Кажется, прежде его «княжичем» не звали. Важность была в этом названии...
На валу открылся глазам деревянный рубленый город. Стена двойная, двенадцать башен деревянных.
Любопытство ко всему новому, окружающему, пересилило задумчивость мальчика.
— А как мы въедем?
Анка жадно вглядывалась. С детства все знакомое...
— По дороге вверх, — снова отвечал ему Михаил, — а там — через ворота. Трое ворот в нашем городе — Спасские, Никольские и Рождественские.
— А больше, чем трое ворот, бывает в городах?
— Не знаю. — Михаил усмехнулся.
И Михаил, и Лев, и Анка невольно думали об одном? об остроте ума и смышлености этого мальчика, которого уже все они ощущали своим питомцем. Анка подумала с тревогой, каким соперником будет ее Андрей другим сыновьям Ярослава... Мал ведь он еще, беречь его надо, растить...
— А из города по реке Трубеж проведен подземный тайный ход... — рассказывал мальчику Лев.
— А вы все откуда про него знаете, если он — тайный?
И снова засмеялись трое, гордясь этим мальчиком.
— Наверное, для врагов тот ход — тайный, — сказал Михаил.
— Все знают, что проложен подземный ход, но никто не знает, где он, как войти в него, куда он ведет, — вступила Анка.
— И отец не знает?
Мальчик впервые спросил об отце. Анка уловила робость в голосе своего питомца.
— Отец твой знает о подземном ходе, — заговорила она, обнимая маленького Андрея. — Многое знает отец твой. Он умный. И добрый он, будет любить тебя...
Конечно же князь будет любить мальчика, ведь как любил мать его! Но об этой любви Анка молчала. Но знала сердцем, отец полюбит сына...
— А церковь ты видал когда-нибудь? — спросил Михаил. Он увидел, что мальчик сделался робким и снова задумался. И Михаил пытался отвлечь его...
Андрей понял, что этот взрослый отвлекает его от мыслей, потому что думает: а не печальны ли мысли мальчика... Надо отблагодарить Михаила за такую заботу. Но как? Только показав, что Андрею интересна беседа с ним.
— Нет, я прежде не видал церквей, но Анка мне о них рассказывала.
— А теперь и повидаешь! Красивую соборную церковь Преображения Господня! Еще князь Юрий Долгорукий, твой прадед, выстроил ее...
— Надежную крепость строил здесь князь Юрий, — сказал Лев.
— А твой дед Всеволод еще укрепил город, — Михаил посмотрел на мальчика и на этот раз увидел, что Андрей снова задумывается.
Разговор об укрепленной крепости вызвал в памяти маленького Андрея картины жизни в крепостце Пуреша. Смутно запомнились и пожар, и разорение Пурешева городка... Но кто были те воины, разорители его родных мест? Похожи были на этих? Он вспоминал напряженно... Кажется... похожи...
Кто же ему враги и кто для него — свои? Он был пленником Пуреша? Его отец — враг Пуреша? А тот человек в уборе из перьев хотел ведь, чтобы Андрей сделался правителем... Того человека убили? Эти воины? Но они добры к Андрею, и Михаил, и этот красноволосый Лев. И Анка радуется и говорит, что Андрею будет хорошо у отца... Но ведь самое важное — другое... Надо потихоньку спросить ее, чтобы никто не слышал...
Андрей обнял свою пестунью за шею, охватил обеими руками, прошептал ей на ухо:
— Анка! Здесь, в городе отца, я вырасту настоящим правителем? Это все — мое настоящее, без обмана? Скажи мне правду!..
И, не разнимая его теплых тонких рук, она тоже прошептала ему на ушко:
— Твое, Андрейка! Все здесь твое, настоящее, истинное, без обмана! Правда! Святым крестом клянусь!
Она бережно разняла детские ручки и перекрестилась.
Он смотрел на нее пристально, во все глаза...
— Когда я вырасту, я буду править этим городом? — тихо спросил он.
Нет, нелегко отвечать на вопросы этой умной головки. Анка покосилась на Льва и Михаила. Ей не хотелось, чтобы они слышали.
Потянула мальчика к себе на колени. Теперь они сидели тесно прижавшись друг к дружке, так у них водилось.
— У тебя много братьев, Андрейка мой, — шептала пестунья. — Самый старший из них — Александр. Старше его Феодор был, но Господь прибрал его... — Она не хотела говорить мальчику об участии Феодора в мордовском походе. Пусть не знает пока, что родной его старший брат с дружиной приходил воевать землю его матери... — Переяславль-Залесский всегда старшему в роду идет, — говорила она. — Был бы Феодор в живых, Феодору достался бы в удел этот город. Но Феодора уже нет в живых, и город отойдет Александру. А тебе в удел пойдут другие города. У отца твоего много сыновей, твоих братьев, но и городов много у него. Никто из сыновей-наследников не останется в обиде... — Андрей слушал. Теперь и Анка хотела отвлечь его. Слишком серьезным представлялся ей этот внезапный разговор. И ведь и шести лет еще не минуло ее Андрейке! Что же дальше-то будет? — Мне отец рассказывал, — перевела она речь свою совсем на иное, — отец мне рассказывал, будто в нашем городе давно когда-то жил молодой богатырь-кожемяка. Змей страшный похитил красавицу княжну, а кожемяка этот одолел змея страшного...