Русанда ускорила шаги и на мосту поравнялась с мальчонкой, тянувшим за веревку козу. Крохотный мальчик в отцовской кепке — громаднющая кепка, из-под которой едва виднеется веснушчатый носик.
— Ты чего плачешь?
Мальчик задрал голову, но козырек мешал ему что-нибудь видеть. Попробовал сдвинуть кепку на затылок, но она тотчас сползла на глаза. Тогда он совсем снял ее с головы. Вытер нос рукавом и ответил, заливаясь слезами:
— Коза… вот… убежать хочет.
— А куда ей бежать?
— Туда… в поле!
Русанда улыбнулась: оказывается, и кроме нее, есть на свете несчастные люди.
— Никуда она не убежит.
— У-бе-жит!!
— Да нет же. Отпусти веревку.
Мальчишка побледнел.
— А если убежит?
— Тетя поймает.
Мальчик посмотрел на Русанду, как бы оценивая ее способность быстро бегать. Подумал немножко и осторожно отпустил веревку. Почувствовав себя на свободе, коза подошла к краю дороги и принялась спокойно щипать травку.
— Видишь, не бежит!
— Не бежит… — удивился мальчик, но все же наступил на конец веревки ногой; надел опять кепку и спросил, далеко закинув назад голову, пытаясь увидеть девушку из-под козырька:
— Как вас зовут?
— Русанда.
— А меня Филипаш.
Выглянуло солнце и снова спряталось за тучи, из села выехала телега, свернула в сторону, потом выехали еще две, но и они свернули: склеванный галками кукурузный початок, который бросила девушка, чтобы отметить место, где она будет полдничать, лежит уже далеко позади, и у нее осталась только горсточка гороха, а его все нет.
Нет его, и что она может поделать? Ну поработает сегодня одна. Разве не случается так, что парень вспашет землю, а потом бросит ее; скажет девушке, что придет, а сам не приходит; танцует с ней один вечер в клубе, а на другой вечер не позовет… Случается так — парни ведь не торопятся. Успеет он и землю вспахать, и с девушкой встретиться, и в клуб сходить.
Так-то оно так, только почему рядки у нее выходят кривые, почему сапа затупилась и почему руки у нее болят, словно стали чужими?
Девушка пытается выпрямить один рядок, но еще больше портит его; сапа соскакивает с ручки и, когда она пытается забить ее палкой, никак не становится на место, и все смеются над ней — смеется воробей на меже, смеется немой Якубаш, и мальчик с козой смотрит на нее так, будто и он смеется. Смеются все, смеется весь свет, и Георге смеялся вчера вечером!
Русанда вдруг бросила сапу на землю и уставилась на кошелку с горохом, вспоминая: чего это Георге вдруг так развеселился вчера? Смеялся над ней. Она искала что-то… палку.
И замерла, прижав руки к груди. «Боже, а дошел ли он вчера домой?»
И провалился куда-то горизонт, холм стал налезать на холм, заметалась под ногами земля. А десятина тетушки Фрэсыны, лежавшая наполовину распаханной, раскрытой, уплыла куда-то вдаль, закуталась туманами, и казалось, все, уже вовек не увидеть ей своего молодого пахаря…
Через час и само солнце скрылось за тучами. Зачем ему было висеть в открытом небе? Никто больше в Хыртопах не пахал, никто не сеял горох…
И удивились воробьи, найдя среди поля кошелку с куском хлеба, и удивились люди, когда, выйдя на лай собаки, никого не увидели на улице, и удивился бадя Михалаке: только что слышал шаги во дворе, а выглянул — никого нет.
Чудеса, да и только.
17
— А-а-a, вы калеки! Вот я вас!
Подметая землю подолом юбки, тетушка Фрэсына подбежала к подводе, схватила кнут и несколько раз неуклюже стегнула лошадей. Размахнулась еще раз, но кнут слетел с кнутовища.
— Проголодались? Так я вас накормлю! — грозила она, ища кнут в бурьяне… — Парень заботится о вас, балует, а вы… а вы…
— Добрый день, тетушка Фрэсына.
Русанда остановилась у ворот и недоуменно глядела на рассвирепевшую тетушку.
— Ты только подумай, доченька, — начала тетушка, заламывая руки высоко над головой, — эти черти чуть не убили моего Георге.
У Русанды перехватило дыхание.
— А где он?
— Пошел к доктору, а как же? Сегодня ночью он вернулся домой и пошел дать им корму, так этот серый черт как лягнул, так и залил его кровью! Только погляди… Сейчас я тебе покажу.
Зашла в дом и минуту спустя вынесла пиджак, выпачканный кровью, пиджак, в котором был вчера Георге.
— Господи, дочка, что с тобой?
Русанда низко опустила голову и сказала, глотая слезы:
— Мне что-то стало плохо…
— Ах ты, господи… Что же у тебя болит?
— Колет что-то…
— И-и, не говори, доченька! Если уж я не знаю, что такое эти колики, то кто знает? Погоди, я дам тебе хорошую травку. Ты ее сваришь, сделаешь настой с сахаром и выпьешь.