— Чего даром ходить…
— Тебе нужна плата?
— Не плата, но…
— Ну говори.
— Полюби хоть, черт возьми!
Тут Веруню разобрал такой смех, что ей уже мало было плеча Скридона и она добралась до самой шеи. И хотя Скридон молчал весь остаток дороги, Веруня сама себя рассмешила еще несколько раз.
Когда наконец добрались до Реута и Веруня слезла с телеги, Скридон готов был опуститься на колени и прочитать «Царю небесный». Другой молитвы он не знал.
«Если еще раз залезет на телегу — погиб!»
Свернул на свой участок, отсчитал две с половиной копны, сколько можно было забрать на телегу, и развернул лошадей. Тяжело одному, но парень приспособился: сперва бросал снопы на телегу, потом влезал и укладывал их.
«Теперь Домника устроит мне разнос!»
Когда все было погружено, слез с телеги посмотреть, как уложены снопы. Вытащил занозу из-под ногтя.
«Жаль только, что глупа. Наутро растрезвонит по всему селу… А можно бы чудно провести время…»
35
И вот уже стемнело. Лошади идут только шагом, и возница, разминаясь со встречной подводой, внимательно следит, чтобы не зацепить осью за ось; старухи, которых ночь застала в комнате, зажигают свет, чтобы найти дорогу на печку; детишки сбиваются в кучу, боясь цыгана — он только что вошел в село с котомкой и забирает детей, которые никак не угомонятся.
Уставший журавель долго нащупывает своим длинным клювом колодезное устье и, когда находит его, задумчиво засыпает; измотанные жатвой люди забывают открытыми на всю ночь ворота, и вдоль заборов бродит заблудившийся теленок; заходит в каждый двор и пристально смотрит, не его ли это дом.
Село замирает. Но кого-то нужда еще носит по дорогам.
Бадя Васыле спешит в кузню с поломанным колесом на спине; какая-то женщина ищет на обочине дороги потерянную бараном веревку; Кица идет в сельсовет с завядшей яблоневой веткой — опять ребятишки лезли в сад.
Спешит и Скридон. Идет прямиком, через огороды, чтобы поспеть, пока не улегся спать бадя Зынел. Очень устал, горят ладони от вил; когда он берет в руки платок, то совсем не чувствует его, и глаза режет от пыли — сил никаких. Ему хочется спать, и тропинка качается у него под ногами, как мостик из тонких еловых досок.
«Скажу два слова и уйду. Поверит — хорошо, не поверит — прощай…»
Бадя Зынел сидел на завалинке рядом с ведром воды и держал на коленях кружку.
— Ох, и извела меня жажда сегодня! Думал, дома выпью целую бочку. Чего не садишься?
С тех пор как не стало Тоадера, ему нравится беседовать со Скридоном. Только с ним да с Трофимашем он может говорить по душам.
— Много свез?
— Десять копен.
— Толк будет?
— Колос есть, а что в колосе…
— Эх, парень, колос нынче пустой. Не было дождей.
Набрал в кружку воды, выпил и крикнул, глядя прямо перед собой:
— Слышишь, жена! Где Домника?
— Не знаю, куда-то пошла.
И сказал Скридону, как будто тот не слышал:
— Пошла неизвестно куда. Сейчас придет.
Из соседнего двора доносился чей-то смех. Бадя Зынел напряженно вслушивался, повернув голову в ту сторону, потом встал, не выпуская из рук кружки, и сделал несколько шагов к забору:
— Эй, Домника!
Смех затих. Через несколько мгновений:
— Что?
— Ну-ка, бегом домой.
— А чего?
— Парень ждет.
И, считая, что теперь все как нельзя лучше улажено, снова уселся на завалинку. Но Скридон улавливал все тот же смех на том же самом месте. «Конечно. Трофимаш выдал».
— А в колосьях только семена остались, Скридон. У других и этого нет.
Они еще поговорили о колосьях, о семенах, и Скридон, видя, что Домника и не думает возвращаться, собрался уже идти. Пусть себе сердится. Что поделаешь. Не маленькая. И только он протянул руку за шляпой, как появилась Домника. Идет тихонько, будто не идет, а только делает вид, что идет.
— Зачем вы меня звали, отец?
Бадя Зынел не сразу понял, о чем она его спрашивает, а когда понял, схватил ведро и вылил воду прямо перед домом.
— А ну, сбегай к колодцу, только живо!
Сидел молча с кружкой в руке, рассерженный и на колосья и на дочку. Когда Домника появилась с ведром, сказал:
— Занеси в дом.
Потом, вздохнув, поднялся, поглядел наверх, не видно ли тучки на небе, и пошел следом за ведром.
Домника стояла на пороге, держась за щеколду, как будто собиралась закрыть дверь.
— Чего ты там стоишь?
— А где же мне стоять?
— Иди сюда. — И Скридон похлопал по завалинке.
Она несколько раз покачала дверью.