— Сенат и Ассамблея с нетерпением ждут милостивого согласия Вашего Величества! — вскричал мсье Флосс, — Нас послали представители французского народа.
— Коммунисты тоже проголосуют за монархию? — вкрадчиво осведомился Эристаль.
— Они не станут выступать против, сир. Они обещали.
— А как обстоит дело с народом? Я как будто припоминаю, что в свое время толпы хлынули в Париж с вилами, после чего некоторые члены королевской семьи — к счастью, не мои родственники — не уцелели.
Сенатор Воваш, социалист, встал со стула. Тот самый Воваш, который приковал к себе внимание в 1948-м, отказавшись от взятки. Тогда же он получил почетное прозвище «Честный Жан», которое и носил смиренно до этого дня. Мсье Воваш торжественно произнес:
— Выборочный опрос мнений показал, что весь французский народ поддержит вас как один человек.
— И кого же опрашивали? — поинтересовался Пипин.
— Неважно, — ответил Честный Жан, — Разве задают столь оскорбительный вопрос в Америке, родине опросов?
— Прошу прощения, — извинился Пипин, — Наверное, я просто хочу спать, устал и огорошен. Я уже не молод…
— Пф! — польстил ему мсье Флосс.
— …и последние дни я занимался… словом, другими делами, — Он махнул рукой вверх. — Мадам не досаждает мне новостями, когда я поглощен своими занятиями. Как видите, господа, вы застали меня врасплох.
— Вы должны короноваться в Реймсе! — вскричал мсье Флосс. Его переполняло волнение, — Мы должны следовать старинным обычаям. Франция нуждается в вас, сир. Неужто вы откажете вашему отечеству в обретении чувства надежности, которое гарантировано вашим великим происхождением?
— Моим происхождением?
— Разве вы не прямой потомок Пипина Второго?
— Ах, вот в чем дело! Да ведь с тех пор во Франции столько королевских династий перебывало у власти…
— Но вы не отрицаете вашего происхождения?
— Как я могу? Это, кажется, документально зафиксировано.
— Вы запрещаете нам действовать, сир?
— Это было бы глупо, — отозвался Пипин, — Как я могу запретить что бы то ни было Республике, даже если она забрала себе в голову уничтожить себя? Я — лишь оторванный кончик длинного хвоста большой собаки. Могу ли я вилять всей собакой?
— Франция нуждается…
— А я нуждаюсь в сне, господа. Будьте так добры, оставьте сейчас меня, и я проснусь через несколько часов с надеждой, что вы были сновидением.
Пока он спал (в прессе это получило название «исторический сон»), студенты Сорбонны маршировали по Елисейским полям, выкрикивая «Vive le Roi!» и «Saint Denis pour la Françe!»[6] Четверо взобрались по фермам на Эйфелеву башню и водрузили на самой верхушке древний королевский флаг, и он победно развевался там среди измерительных ветровых приборов.
Возбужденные горожане высыпали на улицу и стали плясать и петь.
Из кооперативных складов с верховьев Сены выкатили бочки с вином и, расставив на углах улиц, принялись откупоривать.
Законодатели мод кинулись к чертежным доскам.
Скиапарелли уже через час выдал новые духи под названием «Греза короля».
Специальные выпуски «Эспес», «Корморан», «Пари Минюи», «Эры» и «Монд Дье»[7] буквально слетели с печатных станков и были тут же расхватаны.
В витринах лавок, как по волшебству, появился королевский флаг Карла Великого.
Американский посол, получивший инструкции от своего правительства, тщетно искал, кого бы поздравить.
От волны, поднявшейся в Париже, пошли концентрические круги; они докатились до провинции, и там тоже стали зажигать праздничные костры и поднимать флаги.
И все это время король спал. Но мадам каждый час наведывалась в киоск за новыми выпусками газет и аккуратно складывала их на столик для прочтения.
Пипин, возможно, так и проспал бы всю ночь до следующего утра, если бы противовоздушные батареи, расставленные вокруг Парижа, не дали салют из двадцати одного орудия в половине третьего утра. Пять граждан было убито и тридцать два ранено откатившимися пушками. Все раненые, лежа на больничных койках, дали верноподданнические оптимистические интервью.
Артиллерийский залп разбудил Пипина. Первая мысль была: «Наверное, вернулась Клотильда. На что она опять налетела?»
7
Игра слов. Автор к названию известной французской газеты «Монд» добавил слово «Dieu».. Получилось восклицание «Mon Dieu» (Боже мой), как бы произнесенное заикой.