— Но где-то надо все-таки провести границу, — возразил Пипин. — А рассказывал вам мой прекрасный дядюшка, почему украли Мону Лизу?
— Постой, постой, дорогой племянник!
Однако Пипин продолжал:
— Обычно он начинает так: «Не стану упоминать имен, но я слыхал…» Слыхал, видите ли!
— Мне эта кража всегда казалась бессмыслицей, — заметил Тод, — Ведь Мону Лизу украли из Лувра. Так? А спустя год вернули назад. Они что же, вернули подделку?
— Нет, нет, — запротестовал король, — В Лувре подлинник.
Клотильда надула губы.
— Обязательно говорить о делах?
— Погоди, Кролик, мне интересно.
— Продолжайте, дядюшка, — произнес король, — это ваша история. И ваше…
— Не могу сказать, что я это одобрял, — перебил Шарль Мартель, — но никто из честных людей не пострадал.
— Ну так расскажите ему поскорей, и покончим с этим, — вставила Клотильда.
— Не стану упоминать имен, но я слыхал, что пока Мона Лиза… хм, отсутствовала, восемь Мон Лиз было куплено очень богатыми людьми.
— Где?
— Ну, где водятся очень богатые люди? В Бразилии, Аргентине, Техасе, Нью-Йорке, Голливуде…
— А почему вернули оригинал?
— Понимаете, коль скоро картину вернули, вора… э-э-э, перестали искать…
— Ага! — проговорил Тод, — А как насчет тех, кто купил подделки?
— Когда вы покупаете украденный шедевр, — ответил дядя Шарль с благочестивым видом, — вы совершаете преступление. И хотя сокровище приходится прятать, покупатели все-таки находятся. Если уже после того, как покупка состоялась, они обнаружат, что сокровище всего лишь, скажем, копия, они едва ли станут предавать это огласке. Говорят, некоторые богачи в таких случаях предпочитают сознательный обман. Я и сам не сомневаюсь, что не найдется ни одного человека, кто бы добровольно признался, что его оставили в дураках.
Тод засмеялся.
— Тогда как, если быть честным…
— Именно, — подтвердил дядя Шарль.
— Почему же тогда король против?
— Он очень чувствителен.
Тод перевел взгляд на короля.
Пипин медленно проговорил:
— Я думаю, что все люди остаются честными, пока дело не коснется корысти. — Я думаю, многие становятся уязвимы, как только у них появляется корыстный интерес. Я верю, что есть люди, которые остаются честными, несмотря на корыстный интерес. И мне кажется предосудительным выискивать у людей слабые места и играть на них.
— Не будет ли у вас сложностей на посту короля? — осведомился Тод.
— Уже есть, — мрачно ответила Клотильда. — Он не только хочет сам быть выше всего, выше всех человеческих слабостей, но и от семьи того же требует. Он хочет, чтобы все были хорошими, а людям вовсе не свойственно быть хорошими…
— Сейчас же замолчите, мисс, — остановил ее Пипин. — Я не желаю этого слышать. Да, люди по природе хорошие — до тех пор, пока им это удается. Каждому человеку хочется быть хорошим. Поэтому-то меня и возмущает, когда им мешают или отнимают такую возможность.
— Перед тем как они пришли, — мстительно сказал дядя Шарль, — ты рассуждал о власти. Ты утверждал, если не ошибаюсь, что король без власти — пшик. А если так, дорогой племянник, то что ты думаешь о тезисе, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно?
— Развращает не власть, — возразил король, — а страх. Видимо, страх потерять власть.
— Но не рождает ли власть в подданных импульс, который неизбежно пробуждает страх в обладателе власти? Может ли власть обойтись без неизбежного страха, который приводит к развращению? Может ли существовать власть без страха?
— О, Господи, — сказал Пипин, — если бы я знал!
— Если ты возьмешь власть в свои руки, — не отставал дядя Шарль, — не думаешь ли ты, что те же люди, которые сделали тебя королем, восстанут против тебя?
Король вскинул руки.
— И вы еще советуете мне расслабиться! Для вас все это — отвлеченные идеи. А для меня… Я их поглощаю с пищей, одеваюсь в них, вдыхаю и вижу во сне. Дядя Чарли, для меня это не интеллектуальные упражнения, а сплошная мука.
— Бедное дитя! Я не хотел тебя мучить. Погоди, сейчас я принесу еще одну бутылку. На сей раз разбавлять водой не будем.