Пипин воззрился на него в удивлении. Потом собрал бумаги и пошел ко входу. Там он уплатил за экскурсию с гидом. Он покупал открытки и заглядывал вместе с толпой в комнаты за протянутые бархатные канаты.
Повсюду он видел слуг, и аристократов, и министров, но ни один из них не бросил и взгляда на человека в старой вельветовой куртке и сандалетах. Даже королева, с озабоченным видом пробегавшая мимо, не заметила его. Экскурсия проводила ее взглядом.
В восторге Пипин вышел вместе с туристами на улицу и сел в заказной автобус, идущий в Париж. У него было легко на сердце. Для проверки он прогулялся по Елисейским полям — никто не обратил на него внимания.
Он сел за столик в «Селекте», заказал перно с водой и посидел немного, разглядывая прохожих. Он прислушивался к разговорам туристов, и ощущение свободы росло в нем, как растут крылья.
Он позволил себе удовольствие вступить в безобидный спор с корреспондентом журнала «Лайф».
— Наверно, король просто еще не успел вычистить всех коммунистов, — заявил тот.
Пипин хмыкнул, попросил у него сигарету и пошел пешком по Елисейским полям, мимо гостиницы «Фуке», на улицу Георга Пятого, мимо отеля «Принц Галльский» и прямо ко входу в отель «Георг Пятый». Как только он вошел в вестибюль, его остановил служащий.
— Вам что-то надо?
— Мне надо видеть мистера Тода Джонсона.
— Вы хотите что-то передать? Тогда оставьте…
— У меня его портфель. Он просил вручить лично ему.
— Портье… — начал служащий, не отрывая глаз от сандалет.
— Позвоните, мсье, будьте добры, в номер мистера Тода Джонсона. Передайте, что мистер Кинг принес ему портфель из галереи дяди Чарли.
Тод ждал Пипина в дверях своего номера. Он дал на чай недоверчивому провожатому, после чего хлопнул короля по спине.
— Ну, чтоб меня! — произнес он.
— Здорово, верно? Меня впустили с большим трудом.
— Один мой приятель, — сказал Тод, — утверждает, что если хочешь скрыться, устройся официантом в хороший ресторан. Никто никогда не обращает внимания на официанта. Садитесь, сэр. Налить вам чего-нибудь?
— Да, как его? Мар… мар…
— Мартини?
— Совершенно верно, — обрадовался король. — Знаете, меня сегодня один иностранец чуть не арестовал за оскорбление монарха.
— А вас не будут искать, сэр?
— Наверное, будут. Но во всяком случае не будут искать здесь. Вы сами говорили, что французы сюда не заходят… Должен сказать, мой друг, этот вкуснее того, который готовит дядя.
— Он не решается класть достаточно льда, — объяснил Тод.
— Один из моих караульных выставил меня из моего парка, — довольным тоном сообщил король.
— Люди, наверно, видят то, что ожидают увидеть. Они не ожидают видеть короля без короны и с лысиной на макушке. Вы сами это придумали, сэр?
— О, нет! Чистая случайность. Понимаете, Мари хотела прибрать в моем кабинете. А садовник прогнал меня от пруда с рыбками…
— И вы не чувствуете себя оскорбленным?
— Оскорбленным? Да я просто счастлив.
— Знаете, некоторые голливудские знаменитости нацепляют темные очки, нахлобучивают поглубже шляпы. Но при этом очень расстраиваются, если их не узнают. Есть такой владелец трех наших крупнейших журналов. Он ненавидит паблисити, но почему-то все время умудряется попадать на фотографии. Или возьмите моего отца…
— Вот как раз о вашем отце я и хотел поговорить, — прервал его Пипин.
— Сегодня утром от него пришло длинное письмо. Он не одобряет того, что я ухаживаю за Кроликом — принцессой то есть.
— Вот как?
— Да. Он сноб. Понимаете, он выбился из низов, а нет больших снобов, чем те, кто выбился из низов. Про них говорят, что они уважают одного Господа Бога. Вот второе поколение может уже немного расслабиться и вести себя демократично. Письмо занятное.
Его интересует, что тут у вас происходит. Просит передать вам, что у вас есть шанс, если вы будете делать правильные ходы. Только он не думает, что вы сможете.
— Как по-вашему, он не согласился бы приехать, чтобы давать мне советы?
— Ну нет! Он сноб. Он может явиться позднее и навести критику. И получить с этого дивиденды.
Тод налил королю мартини.
— Я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов. Правда ли, что ваш отец сперва сам выращивал кур?
— А как же. Недаром он их теперь ненавидит.
— Правда ли, что многие главы ваших крупнейших корпораций начинали снизу? Я, кажется, припоминаю…
— А как же, Кнудсен был рабочим, стоял у пудлинговой печи; Бен Фэрлес работал кочегаром, если не ошибаюсь. Да я мог бы назвать сколько угодно имен — Чарли Уилсон, например, да сколько угодно!