— Есть у вас капитал и организация, чтобы изменить все это? — спокойно спросил он.
— Ничего у него нет, — простонал дядя Шарль. — Ни одного человека, ни одного су.
— У меня есть корона, — сказал Пипин.
— Тебя гильотинируют. Не думай, что о гильотине уже забыли. Не успеешь ты начать, как уже потерпишь крах. Они тебя уничтожат.
— Вот и вы говорите так же, — заметил Пипин. — «Они, они», безымянные «они». А по-моему, если даже король знает заранее, что проиграет, он все равно должен пытаться что-то делать.
— Да нет же, дитя мое, нет. Сколько угодно королей сидели сложа руки и ничего…
— Не верю, — прервал король. — Убежден, что сначала они пытались что-то делать, что бы там о них ни говорили. Наверняка пытались, каждый пытался.
— А что, если попробовать войну? — предложил Шарль.
Король фыркнул.
— Я знаю, дядюшка, у вас на уме только мое благоденствие.
— Пойдем, Тод, — сказал Шарль Мартель. — Пошли отсюда к черту.
— Мне надо поговорить с Тодом, — остановил их Пипин. — Доброй ночи, милый дядя. Можете спуститься по угловой лестнице, тогда вы минуете аристократов. Потихоньку пройдете садом. Караульного гвардейца угостите сигаретой.
Когда дядя удалился, Пипин приподнял край одеяла и приник к стеклу. Холодная темнота была полна звуков: квакали лягушки, в прудах булькали и плескались карпы. Король разглядел, как его несчастный дядя идет по тропинке, а в руку его вцепился пожилой аристократ, который горячо втолковывает ему что-то прямо в ухо.
Вздохнув, король опустил одеяло на место и повернулся лицом к Тоду.
— Какой пессимист, — сказал он. — Так и не женился. Всегда уверял, что к тому времени, как он узнавал женщину достаточно хорошо, чтобы жениться, ему уже этого не хотелось.
— Ловкач, — проговорил Тод. — Но, знаете, он ведь не захотел по-настоящему расширять свое дело. Мне пришлось дать слово, что хлопот у него не прибавится.
Король прижал одеяло к стеклу.
— Рамы сели, — сказал он. — Мари не одобряет одеяло, но я мерзну.
— А что, если поставить пластик? — предложил Тод. — Вместо замазки.
— Подремонтировать старую систему на современный лад? — заметил Пипин. — Отчасти поэтому я и попросил вас задержаться. Боюсь, я несколько смутно помню нашу последнюю встречу.
— Сэр, я…
— Ничего, это было очень приятно и помогло мне. Вы, кажется, прочли мне лекцию об американских корпорациях.
— Я не очень-то в них разбираюсь, но поскольку наша семья — корпорация, то, естественно…
— Понимаю. Значит, форма правления у вас — демократия, основывающаяся на принципе взаимозависимости и взаимоограничения законодательной, исполнительной и судебной власти?
— Так, сэр.
— Внутри этой системы заключены крупные корпорации, которые сами являются своего рода правительством. Правильно?
— Тут вы меня обскакали, сэр, но в общем все правильно. Вы неплохо это все обмозговали.
— Благодарю. Не скрою, я много думал. Прав ли я, считая, что корпорация обладает, так сказать, гибкостью, которой нет у вашего правительства? В том смысле, что внутри корпорации можно произвести изменение курса быстро и эффективно, просто по приказу председателя правления, не советуясь со всеми акционерами? Исходя из того, что изменение совершается ради их же блага и к их выгоде? Так ли это?
Тод посмотрел на монарха с задумчивым видом.
— Понимаю, к чему вы гнете, сэр.
— Какова была бы в таком случае процедура?
— Вы думаете, как председателю правления вам удалось бы зайти дальше, чем как королю?
— Я задаю вам, вероятно, главный для меня вопрос.
— Тогда дайте подумать, сэр. Если изменение готовится значительное, председатель обязан представить его на рассмотрение членов правления, и если они согласны, отдаст приказ. Но если мнения разойдутся, придется обращаться к держателям акций.
— Об этом не может быть и речи, — вздохнул король, — Среди моих подданных не найдется и двух с одинаковым мнением.
— Видите ли, сэр, — продолжал Тод, — каждый член правления представляет какую-то долю акционерного капитала. Если выходит склока, члены правления просят полномочий у акционеров, те голосуют, и тот, кто получает больше всего голосов, берет контроль в свои руки. Затем приходится обратиться за согласием в профсоюзы, если от них поступает жалоба.
— О, Господи! Даже если программа подходящая?
— Да, сэр. В особенности в этом случае.
Король вздохнул.
— Видимо, корпорация не очень отличается от правительства.
— Нет, немного отличается. Это зависит от того, в чьих руках капитал. Весь акционерный капитал нашей корпорации принадлежит нашей семье. А вспоминаете, мы с вами говорили о продаже титулов в Америке?