— И что ты ответила?
— Сказала правду. Что мне некогда над этим задумываться. Я просто делаю каждодневную работу.
— Ну, а нравилось тебе не быть королевой?
— Пожалуй, тогда было проще. — согласилась королева. — Но большой разницы нет. Чистоту и порядок поддерживать надо в любом доме одинаково, а муж есть муж — что король, что астроном. Но мсье очень грустный.
Настала пора, когда каждый день начинался с промозглого утра и только к полудню появлялось радующее душу солнце. С каштанов и платанов осыпались листья, и метлы уличных метельщиков так и летали.
Король вернулся к первоначальной маскировке, иначе говоря, к себе прежнему. В вельветовой куртке и сандалетах он садился на мотороллер и разъезжал по округе. После второго падения он добавил к своему костюму защитный шлем.
Как-то раз он заехал в маленький городок Гамбе, знаменитый своим прекрасным, хотя отчасти разрушенным, замком де Невиль. Пипин расположился возле сильно заросшего крепостного рва, чтобы съесть взятый из дому завтрак. Он ел и наблюдал за стариком, который шарил в грязной воде граблями.
Наконец старик нащупал нечто твердое и массивное и стал вытаскивать это на берег. Это нечто оказалось замшелым бюстом Пана — с рожками и гирляндой на шее. И только когда старик попытался взгромоздить Пана на гранитный пьедестал на краю рва, король пришел к нему на помощь. Вдвоем они втащили тяжелый бюст на постамент, а потом отступили, любуясь им и обтирая о штаны зеленые склизкие пальцы.
— Мне нравится, чтоб он смотрел больше на восток, — проговорил старик.
Они чуть-чуть повернули бюст. Пипин достал носовой платок и оттирал покрытое слоем ила лицо Пана, пока не показались сардонически усмехавшиеся губы и хитрые распутные глаза.
— Как он попал в ров? — поинтересовался король.
— Столкнул кто-то. Его часто сталкивают, бывает, раза два-три в году.
— Но зачем?
Старик поднял плечи и развел руками.
— Кто их знает. Некоторые любят сталкивать в ров. И нелегко ведь. Но просто есть такие, которые любят сталкивать. Видите, там, подальше, еще подставки? Там мраморная ваза стояла, и мальчик с раковиной, и Леда. Они тут, в воде.
— Интересно, зачем они их сбрасывают? От злости, как вы думаете?
— Кто знает? Сталкивают — и все. По ночам прокрадываются.
— И вы всякий раз их вытаскиваете?
— Этот год я подзадержался. Работы больно много, да и ревматизм.
— А почему вы не прикрепите статуи к пьедесталам?
— Ну как же вы не понимаете, — терпеливо объяснил старик, — они же тогда вместе с подставками будут спихивать. А у меня на это силенок, скорей всего, уже не хватит.
— Вы хозяин этих мест?
— Нет. Я тут живу поблизости.
— Тогда почему вы их вытаскиваете?
Старик смотрел на короля с озадаченным видом, подыскивая ответ.
— Ну, не знаю. Скорей всего, просто есть люди, которые все вытаскивают. Вытаскивают, и все тут. Скорей всего, и я такой.
Король разглядывал зеленого скользкого Пана.
Старик продолжал с беспомощным видом:
— Просто люди делают разное. Скорей всего, — добавил он, как будто эта мысль впервые пришла ему в голову, — вот так вот все и делается.
— Хорошее или плохое? — спросил король.
— Не понимаю я, — беспомощно сказал старик. — Ну, просто есть люди… и люди что-то делают.
Король часто заходил к сестре Гиацинте. Иногда спокойно рассказать о событиях дня, а иногда просто помолчать. И сестра Гиацинта, обладавшая более богатым, чем Мари, хотя и другим опытом, знала, когда надо поболтать, а когда разделить с ним целебное молчание.
Однажды она сказала:
— Интересно, что подумала бы настоятельница, если бы узнала, что, за исключением одной мелочи, я выполняю функции любовницы короля? Все-таки вам надо повидать вашу любовницу, сир. Она чувствует себя лишней. Ей пришлось выдержать борьбу со своей совестью, чтобы стать вашей любовницей, а борьба оказалась напрасной. Вы с ней ни одного слова не сказали, а уж о том, чтобы соблазнить, и речи нет.
— Позже, — ответил король, — Позже я, может быть, приглашу ее на чай. Как ее зовут? Напомните еще раз.
Вернувшись из Гамбе, король без всякого предупреждения явился к сестре Гиацинте и застал ее в разгаре массажа. Он видел лишь розовые подошвы и щиколотки, торчащие сквозь дырки в ширме.
— Он уже кончает, сир, — раздался ее голос из-за ширмы.
Массажист поклонился королю и продолжал трудиться над розовыми подушечками пальцев, издавая мяукающие звуки, что-то любовно и почтительно приговаривая и поощряюще похлопывая и пощипывая своды стоп.