Я возненавидел то лето – жаркое, бесконечное, заполненное тренировками и нервотрепкой из-за поступления в университет. И я поклялся, что вернувшись домой, обязательно поговорю с ней, с глазу на глаз, никаких телефонов. Я летел домой, проклиная пробки и проливной дождь на трассе, потому, что там меня ждала она.
Вот только она не ждала. Я выслушал восторженный рассказ о каком-то очередном парне, с которым они сплавлялись на лодках по Гауе и ночевали в палатках; как она подавала документы в университет и повстречала отличную девчонку, у которой брат на третьем курсе и он обещал помогать им в учебе. Я слушал и умирал понемногу, вновь. Потому, что она даже не помнила и жила дальше, а я был не в состоянии забыть. Ее губы, ее руки, слова шёпотом - она словно выжжена у меня под кожей.
Я не умею быть ненужным. Поэтому я нашел единственный способ, который, как мне казалось, способен был изгнать из меня этот голод: я загулял. Пил, полуночничал с однокурсниками по барам и вечеринкам, менял девушек, быстрее, чем успевал запомнить их имена.
Время утекало, как вода сквозь пальцы, мы незаметно взрослели. У нее было пару парней, у меня была пара сотен девушек, но никогда это не было чем-то большим. И на время, как будто отпустило.
А потом устал, приелось, и в тот самый миг появился он: холеный, самоуверенны и имевший с ней то, чего я всегда был лишен – историю. Я чувствовал себя больным от злости, буквально сходил с ума, глядя на них двоих, тесно прижавшихся друг к другу в танце и желал, чтобы мир сгорел в ледяном огне. Наплевал на гордость и доводы рассудка, и попросил ее остаться. Желание высказаться, признаться ей во всем наконец, безжалостно зудело под кожей.
А она уехала с ним, и мой мир замер.
Два дня не помню: пил, спал и снова пил. Потом проспался, умылся и наподдав себе пинка за жалкий скулеж, поехал к ней; вот только из машины выйти не успел – к ее подъезду бодрым шагом шагал Ваня с огромным букетом роз и улыбкой на лице. Сидел, курил впервые за шесть лет и думал, как быть дальше. На следующий день приехал вновь и вновь увидел Ваню и букет роз.
И тем холодным, снежным днем, в непривычно прокуренной машине, мою голову посетила безжалостная мысль – а что, если я ей просто не интересен. Ведь это возможно: той единственной, которая всегда имела для меня значение, я не нужен. А мне не нужна ни одна другая. Может быть, она счастлива, а это единственное, чего я хочу, искренне – чтобы она была счастлива. Пусть и с ним. И мне стоит отойти в сторонку, дать им место. А себе время.
И тогда я ушел.
Следующие две недели я просто спал, смотрел телевизор и пытался совладать с яростным желанием пойти и набить морду ее напыщенному кавалеру – или кому еще. Не важно. Только бы унять эту густую, щемящую боль в груди, которая душит.
Но у вселенной своеобразное чувство юмора.
И вот теперь она здесь, со мной, говорит что любит. Что всегда любила только меня и всегда ждала. А я, как слепой, все эти годы бродил в темноте, выискивая в других ее черты и выбрасывал, не находя.
Она мое все, мое «навсегда» и мне совершенно безразлично, каким способом мир сходит с ума, пока она со мной рядом. И все не важно, лишь бы с ней…