В этот вечер пришел отец и сообщил новость.
– Девочки, я хочу с вами поговорить. Подойдите ко мне, – тихо сказал он. – Вы знаете, что за последнее время я устал, очень устал… Настя тоже устала. Я хочу немного пожить для себя, это не мое – видеть ваши слезы и слушать пререкания, вы тоже не мое. Дети всегда принадлежат матери, а вашей больше нет. Мы с Настей решили отдать вас пожить в интернат. Мы хотим построить свою жизнь, свою семью, хотим родить детей и быть счастливыми… Понимаете? Как вы подрастете, мы обязательно вас заберем, а сейчас вам будет лучше там – будете играть с другими детьми. Надя, ты в школу пойдешь в следующем году, там о тебе позаботятся.
– Папа! – жалобно, надрывно зарыдала Надя. Дрожащие холодные ручки обняли отца и крепко сжали, нижняя губа тряслась от страха и боли, все его плечо стало мокрым от горьких беспомощных детских слез. Это были первые эмоции, которые она смогла проявить после смерти мамы. – Папа, не бросай, умоляю! Папа, мы не сможем без тебя, пожалуйста, не бросай! – вскрикивала Надя. Аня сидела на стуле, поджав ножки, и тихо плакала.
Это был последний вечер, когда они видели отца. В ту ночь Надя так и не смогла уснуть, она слышала, как ее мачеха собирала их вещи и упаковывла коробки. Утром на рассвете приехала серая машина, оттуда вышла пожилая женщина.
– Ну что, вы готовы? Поехали, впереди тяжелый день, а ехать нам очень далеко, – сказала она грубым низким голосом, зайдя в дом.
Отца в доме уже не было – он уехал на работу пораньше, чтобы не видеть детских слез. Их провожала мачеха. Надя подошла к кровати, на которой когда-то спала мама, дотронулась до перил. «Когда-то здесь спала моя мама, я хочу вдохнуть ее запах в последний раз», – подумала про себя Надя. Но маминого запаха там не было: все было такое чужое, даже постельное белье, на котором спала мама, мачеха выкинула. Надя посмотрела на стену – на часах было 8:30 утра, – взяла за руку сестру и вышла из дома.
Невыносимо горе детей, потерявших в один миг обоих родителей. Безгранично больно и жестоко… Это событие, которое меняет человека навсегда. Чувство покинутости, уязвимости, подавленности, безысходности и незащищенности – все это испытывала Надя. Слово «папа» никогда не имело для нее значения, какое должно быть от природы. «Я всегда боюсь, что меня оставят, и я прожила с этим всю жизнь», – говорит Надя спустя пятьдесят лет.
«Детство – это огромный край, откуда приходит каждый. Откуда я родом? Я родом из моего детства, словно из какой-то страны», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. Когда вы забираете детство у детей, вы лишаете их будущего. События, которые переживает ребенок, продолжают оказывать на него влияние во взрослой жизни. Если действие одних переживаний является очевидным, то влияние других бывает непросто распознать.
Все в жизни возвращается – такие проступки повлекут расплату, отсрочить которую не получится. Мужчины, которые лишили беззащитное создание любви и опеки, хотя сами же и произвели его на свет, никогда не будут счастливыми. Рано или поздно наступает старость, и они начинают возвращаться мыслями в прошлое. Спрашивают себя, а могли ли судьбы их детей сложиться по-другому, если бы… Если, конечно, к тому времени еще есть какие-то мысли. Так и было с Адамом: расплата за содеянное пришла к нему, когда он уже состарился. Он закончил жизнь в страшных муках, умерев от тяжелой болезни в полном одиночестве в хосписе.
«Наверное, я очень плохая? Безобразная? Что-то не так сделала? Меня не за что любить? Почему это должно было произойти именно со мной? Чем я хуже других детей, у которых есть мама и папа? Другие дети сейчас играют с родителями в снежки и лепят вместе снеговиков, у них дома тепло, уют и любовь, а у меня на душе только злость и обида», – думала всю дорогу Надя.
Их с сестрой разъединили и отправили в разные интернаты – это был еще один страшный удар для Нади.
«Как там будет жить сестренка без меня? Кто о ней позаботиться, если не я? Ей будет очень страшно и холодно», – думала Надя. Аня вцепилась маленькими ручками в ее плечи. «Не отдавай меня им, Надя! Не отдавай!» – кричала младшая сестренка. Сотрудники приюта вырвали Аню из объятий Нади, после этого она не видела ее сорок пять лет. Жизнь их разъединила по разным континентам: Аня уехала в Америку, вышла там замуж за мужа-тирана, который в будущем запрещал ей общаться с сестрой, так как она «неблагополучная, сломанная и потерянная». Она и не общалась, пока не развелась с ним. У Нади же судьба сложилась еще более злосчастно.
– Приехали. Это твой новый дом, Надя, – хмуро сказала женщина, вытаскивая коробку с ее вещами.
Здание совсем не было похоже на дом – железная калитка на замке, внутренний двор, в котором одиноко стояла сломанная беседка, массивное трехэтажное здание желтого цвета. На двери висела надпись: «Центр для детей-сирот, оставшихся без опеки родителей». Каждый из детей, попадая сюда, пережил нечто такое, что сломает даже взрослого. Там были дети из асоциальных семей – наркоманов, алкоголиков, преступников, – или те, от кого отказались родители. У этих детей фактически нет шансов пробиться в жизни, за них все решили их родители, ведь вырасти в детском доме – это клеймо на всю жизнь. Искалеченные жизнью и родителями, многие из них были очень талантливы – пели, шили, рисовали, а главное, мечтали, что их заберут родители, что мама бросит пить, что папа слезет с иглы, что старший брат выйдет из тюрьмы и заберет домой. Каждая история – большая трагедия, которую пришлось пережить маленькому невинному человеку, прежде чем оказаться здесь.