Бах-х – плюх! Высверк спереди. Неужели мы, попутавшись, развернулись носом к преследователям? Нет! Это же наши! Неважно кто, русские, не русские… хоть чукчи! Главное, что они отгоняют пруссаков! А раз так, то однозначно – наши! И залп у них помощнее прусского.
Всё! Барон не выдержал. Разворачивается, забирая остатки ветра парусами. Отходит. А ещё бы! Вдали показался ещё один корабль, явно привлечённый ночной канонадой. Сушим вёсла… или как там у моряков говорят?
– А ведь удалось, прорвались! – от радости я хлопнул Ивана по плечу, оставив тёмное кровяное пятно на светлой одежде, но при этом даже не почувствовал боли в сбитой руке.
– Да, – односложно, и как-то обречённо заметил он. Да что с ним? А, ясно. Он-то наверняка рассчитывал, что мы до берега сами доберёмся, а там он слиняет от греха подальше.
– Ладно, Вань, ты это – не дрейфь. Не сдадим мы тебя. Да, Маш? – обернулся я к девушке. Та согласно кивнула. – Глядишь ещё, от императрицы награду получишь за то, что помог нам от пруссаков вырваться.
– Не, вряд ли, – Иван отрицательно помотал головой, но при этом заметно ободрился. – Не очень-то она меня жалует.
– Ты, самое главное, не трусь, – повторил я. – А там, что-нибудь придумается.
Через час мы уже отогревались в офицерской каюте подобравшего нас российского военного судна.
После нашего прибытия в столицу изменилось многое. Вроде бы все довольны и счастливы, но… Такое впечатление, что я угодил под домашний арест – настолько все вдруг озаботились моей безопасностью. Меня даже по дворцу постоянно сопровождали два гвардейца, не говоря уж о выходах в город. Да и сами выходы ограничились до самого минимума. Потёмкина в приказном порядке переселили в комнату по соседству. Но это-то как раз и радовало. Всегда под рукой был кто-то, с кем можно свободно пообщаться. Зато Орлова я почти не видел. Тот постоянно пропадал на «полигоне». Екатерина хандрила, и никого не принимала. Да не очень-то и хотелось.
Про Ивана ничего не знаю. На нашем корабле, до прибытия в Питер, он числился «потерпевшим» наравне со мной и Машей, а потом как-то в суматохе прибытия затерялся в порту. Что ж, надеюсь, что он избежит монаршего гнева. По крайней мере, моё прощение он заслужил.
Машку сразу же увели куда-то в лабиринты Зимнего, и с тех пор я её не видел. Так и не узнал, каким образом ей удалось сбежать от пруссаков в Сестрорецке. Сильно подозреваю, что её теперь тоже охраняют будь здоров как. Только почему меня к ней не пускают? Средневековье какое-то. Хотя, о чём я? Средневековье и есть. Ну, или почти оно. В общем, грусть.
Погода тоже настроения не добавляла. Та самая луна, которая предательски высветила нас на шлюпке, была, пожалуй, последним светилом, что пробилось сквозь плотные, временами роняющие холодную морось облака. Вот уже десять дней, подвывая по ночам, пугая прохожих днём резкими неожиданными порывами, дул холоднючий ветер, мгновенно превратив остаток лета в промозглую сырость осени. Чувствовалось, что если даже и вернутся солнечные деньки, то это будет уже не то. Осени в северной столице гораздо проще отвоевать свои права.
В те дни, когда ветер задувал с Балтики, питерцы в тревожном ожидании косились на Неву, явно боясь неприятных сюрпризов. А та, как в насмешку, вздувала бока, подбираясь к самым мостовым. И вот когда стылый свинец невской воды грозил перехлестнуть через поребрики, заливая улицы, ветер менял направление. И Нева неохотно сдавала позиции, выталкивая излишки воды в залив. Обыватели облегчённо выдыхали.
В один из вечеров, когда совсем уж хотелось выть волком, я решил, что с меня хватит. Попробую пробиться к императрице и попрошу хоть как-то изменить условия моего пребывания здесь. В конце концов, я и сам, в случае чего могу за себя постоять. Да и вражины после провала такой операции, надеюсь, не сразу решатся на повтор.
Пока я набирался решимости на серьёзный разговор, меня немного опередили с вызовом пред монаршие очи. Оказалось, что Екатерина сама хочет со мной говорить. В моём минорном настроении наметились первые мажорные нотки. Так что, пока я шёл до её кабинета, жизнь начала окрашиваться в привычную палитру, постепенно вытесняя серый градиент.
Но, войдя в кабинет, я в растерянности остановился. Такого собрания напудренных париков мне ещё здесь видеть не доводилось. Ну, за исключением того первого и единственного бала в Москве. Кроме самой Екатерины присутствовали Орловы в полном составе. Где-то в сторонке немного испуганно жался Гриц Потёмкин. Все остальные присутствовавшие лица были смутно знакомы. Гробовое молчание, напряжённые лица встретили моё появление.