— За что приняли? — он засунул руки в карманы и раскачивался с пятки на носок.
— Не могут личность установить, до выяснения задержали.
— Ясно, — он кивнул на пожилого мужчину в рубашке с коротким рукавом, брюках и туфлях и бородатого забулдыгу, лицо которого было обветрено, загорело и покрыто бороздами морщин. — Эти тоже так попали. А вы че? — настала очередь южан.
— Ми овощи везли, говорят документ гиде, документ нет. Какой документ на грядке? — молодой сжал кулак и потряс им в воздухе.
— Комерсы значит. Вот, что, комерсы. Когда в сортир поведут, вы свои овощи прихватите, а то тут сидим без крошки во рту, а жрать охота.
Не дожидаясь ответа или согласия, он снова переключился на меня.
— Ты кто по жизни?
— Если просто, то компьютерщик. Оборудование ремонтирую, настраиваю.
— А взломать можешь? — в голосе появился интерес.
— Нет, не мой профиль.
— Зря.
— Короче, я — Сиплый, — где-то я уже слышал такую кличку. — Это профессор, он показал на растерянного мужчину, который потерянным взглядом смотрел через очки прямо перед собой. — А это — цыган.
— Бахталэс, — отозвался обладатель морщин.
Профессор, не меняя позы и выражения лица едва заметно кивнул.
— Марк, — представился я.
— Эльмир, — сказал престарелый коммерсант, — а он — Уруз.
Профессор и цыган ютились на боковых местах. Сиплый как мог, устроился, лежа на четырех сидушках самой длинной скамейки, положив под голову свернутый пиджак. Предмет гардероба явно не принадлежал ему, судя по расцветке его позаимствовал, возможно силой, у растерянного мужчины.
— Чилимся мы значит вчера на хате у кореша, — Сиплый продолжил начатый до нашего прихода разговор, — ханка рекой льется, все дела, — он сжал кулак и вытянул мизинец и большой палец, — обмываем чистую совесть, в обнимку с которой я только откинулся. Выпили значит, закусили чем бог послал и тут дернуло меня в игруху залезть. Давно, слышь, не появлялся. А тут загрузил, глядь — все изменилось. «Эпоха», знаешь такую?
Я кивнул, подозревая, куда ведет нить повествования.
— Очухался в Гавани, а с выкуренной специи так прет, что в натуре все вижу и ощущаю, как в реале. Наперстки, картишки, культурный досуг, терпил в вирте с корешем разводим, и тут подходит один мутный и предлагает денег по легкому срубить. Мол, впишись в блудняк, двести тонн поднимешь. Я не фраер, рыжье в порту хапнул и деру дал. Успел вывести на счет. Девочек вызвали, оттянулись. Опять решил проверить че там как в игрухе, захожу и ё-мана, на барже какой-то болтаюсь. Суета вокруг, непонятки. Пока плыли, еще пару корешей встретил, оказывается, тот же тип, и к ним подкатил. Скучно стало, каких-то опущенных на бабки поставили. А потом бац, все погасло. Бабы не стали ждать продолжение банкета, вырубили нас и обчистили. Очнулся — кругом темно, а меня ведет, тянет куда-то. Понять не могу в игре я или нет. Топаю по дороге, ветер в рожу, вода, шатается все. Думаю, точно по палубе иду, только добраться все никак не получается до трюма, чтоб на койку завалиться. И тут черт какой-то в броне дорогу перекрыл. Тормошит за плечи, по щекам лупит. Короче, оказалось, добрел я до КПП под дождем. Шел в чем был, тут меня и приняли.
— Нельзя мешать вирт со специей, — со знанием дела изрек цыган.
— Много ты понимаешь.
— Есть такое. Ты сначала расширил сознание до состояния творца, когда сам можешь плодить вселенные, а потом стал его запихивать чрез узкую щель VR-очков в ограниченный виртуальный мир. Чего ты там создашь? Мозг от натуги лопнет быстрее.
— «Эпоха отважных» бесконечно генерируемый плоский мир, он сам себя создает, — не смог я удержаться.
Цыган похлопал по сиденью рядом с собой, приглашая присесть. Заглянул в глаза, положил руку мне на плечо, а затем спустил ее до ладони, провел шершавыми пальцами по линиям, шепча себе под нос непонятные слова.
— Любовь скоро встретишь, перед выбором встанешь. Смотри, удача ждет тебя, только воспользоваться ей ты не сможешь, пока твое сознание плоское как тот мир, — он обвел свободной рукой то, что служило камерой, — если, конечно, еще не понял где ты?
— Опять начал… — Сиплый был недоволен, — строит из себя, мудрец чертов. Аферюга…
— Так, а где я? — мурашки побежали от его слов и манипуляций. В душе зародилась неудержимая тяга докопаться до здравого зерна в его словах.
— В склепе, в гробнице. Но пока жив. Нас замуровали как жертв царя египетского. Чтобы в другом мире служили ему. Я знаю это. Мой народ вышел из Индии, принес духовные практики в Египет, развил их и понес знание дальше. А фараоны все извратили. Зачем напрягаться, совершенствовать дух и быть бессмертным богом в своей вселенной, если можно блаженствовать бренным телом, назначить себя Его наместником на земле, а людей смешать с грязью, чтоб на их фоне возвыситься?