Арманиус не обрадовался — скорее, разозлился. А мне захотелось провалиться сквозь пол или убежать. А можно вместе — сначала провалиться, потом убежать.
В реактиве, который я использовала в качестве массажного масла, присутствуют перечная роза и львиный конопляник — мощнейшие мужские афродизиаки. И то, что архимагистр на них отреагировал — прекрасно. Прогресс идёт полным ходом.
Если бы мне еще не было настолько неловко… Кажется, последний раз я так смущалась, когда лечила Арчибальда. Но он был по сути первым моим пациентом, с ним всё было внове, и мне тогдашней это было простительно. Да и принц отреагировал совсем не так, как Арманиус. Он удивился, а после, посмотрев на моё красное лицо, начал расспрашивать о составе реактива, потом еще о чём-то… Я отвлеклась и забыла о смущении.
Теперь же, наоборот, не могла забыть, как ни старалась.
Но я забуду. Сейчас приду в общежитие, приму душ, схожу на обед — и к шести часам приведу себя в порядок.
В конце концов, ничего особенного не случилось. Просто твоё отношение, Эн, делает это «случившееся» особенным.
Я только в общежитии вспомнила, что забыла отдать архимагистру тетрадь со схемой лечения. Ну ничего, вечером отдам, после совета.
Если я там выживу, конечно. Хотя вряд ли это будет сложнее учёбы в университете.
День пролетел быстро. Я только и успела, что помыться и пообедать, потом чуть почитала новую статью Валлиуса в «Медицинском глашатае», похихикала над любовным романом — и вот, настала пора вновь собираться к Арманиусу.
На улице была метель, и меня, пока я бежала к дому архимагистра через Дворцовую набережную, чуть не снесло колючим и каким-то злым снегом. Он раздражённо бил в лицо, щипал за щёки и даже залетал за шиворот, остужая шею. И яркий свет фонарей при такой погоде казался зловещим за пеленой снежной бури…
Арманиус уже ждал меня. Стоял в прихожей, опираясь на трость, одетый с иголочки, и даже в архимагистерском чёрном плаще из драконьей кожи. Хотя, наверное, на совет полагается являться так и никак иначе.
— Оставь верхнюю одежду здесь, — кивнул мне на шкаф. — Потом заберёшь.
Я послушно повесила на вешалку зимнее пальто и, обернувшись, нервно расправила платье под взглядом ректора.
Что было в этом взгляде? Я не смогла понять.
— Всё нормально? — поинтересовалась с беспокойством. — Я… точно нормально одета?
Шерстяное зелёное платье вроде было вполне приличным. Не роскошное, обычное платье, но мы ведь и не на бал идём…
Впрочем, кто их, этих архимагистров, знает?
— Нормально, — Арманиус нервно дёрнул уголком рта. — Ты опять будешь пользоваться этой своей иглой?
— Конечно. — Я требовательно протянула руку. — Давайте координаты.
Ректор промолчал, только достал из кармана плаща бумажку с координатами и отдал её мне. Я быстро пробежалась взглядом по данным, одновременно с этим вытаскивая из маленькой сумочки через плечо футляр с иглой.
Привычно вонзила артефакт под кожу на запястье, перетерпев пару мгновений боли. Бусина из горного хрусталя засветилась, и я, встав рядом с Арманиусом, начала строить пространственный лифт.
Помню, как преподаватель пространственной магии говорил нам, студентам-пятикурсникам: «Вы можете мечтать о том, чтобы переноситься мгновенно, по велению мысли, но пока это остаётся лишь мечтой. Перенос самого себя из точки А в точку Б — это сложный математический расчёт».
Я всегда любила сложности, и этот предмет был у меня одним из самых обожаемых.
Шесть стен — в том числе вверху и внизу, чтобы закрыть лифт, — скрепить их вместе, дабы не развалились при переносе, на каждую нанести координаты точки Б… Проверить всё три раза — нет ли ошибок? Протестировать проходимость… Да, путь свободен.
— Возьмите меня за руку, архимагистр, — прохрипела я, сдерживая желание вытереть пот, льющийся по лбу и уже попадающий в глаза.
Арманиус молча выполнил то, что я попросила. Я выдохнула, успокаивая сердце, забившееся быстрее от прикосновения его тёплой и сухой ладони, и активировала лифт, вписав в формулу константу перемещения.
Стены резко засветились белым, закрывая обзор. А когда через пять секунд свечение прекратилось, мы уже стояли посреди незнакомой мне комнаты, на красно-чёрном ковре с таким глубоким ворсом, что мои ноги моментально утонули в нём, как в снегу.