Процедура, которой я его подвергла, называлась «катализация» и должна была проходить только через две недели. В плане я так и зафиксировала. Но, взвесив все за и против, поняла, что лучше попробовать провести её сейчас. На случай, если ректор не справится, у меня был антидот, лежал в сумке наготове. При этом мы бы здорово откатились в прогрессе. И слава Защитнице, что контур всё-таки вспыхнул!
Смерть мага всегда провоцирует вспышку магии — этот факт стал известен мне еще в самом начале изучения магической медицины. Именно поэтому при несущественных повреждениях работает эффект самолечения или, как пишут в учебниках, регенерации. Поцарапался, магия активировалась — и через полчаса на месте царапины розовая чёрточка.
А когда маг умирает, его пытается вылечить собственный организм. Магия вспыхивает и, если организм не справляется, она перегорает, ломая контур.
Да, у Арманиуса контур уже был сломан. Но в этом и суть. Клиническая смерть заставила его контур активироваться, а силовой раствор, который я ввела прямиком в сердце — засветиться. Ректор вылечил сам себя, сердце вновь забилось, дыхание восстановилось, но главное — контур не исчезал!
Защитница, как же я радовалась!
— Теперь вас не смогут лишить звания архимагистра! — воскликнула я, закончив кружить по библиотеке бешеной юлой. — Через неделю вы покажетесь Совету, к тому времени контур еще чуть восстановится, и вы даже сможете магичить!
Арманиус улыбался, но грудь вздымалась тяжело, с трудом. Да, катализация далась ему нелегко…
— Эн… — прохрипел он, кашлянул и поморщился явно от боли. — Они лишат меня звания в любом случае, даже если через неделю я вновь буду обладать безукоризненным энергетическим контуром. Это вопрос принципа. Да и переаттестацию…
— Переаттестацию можно пройти и без лишения звания! — сказала я зло. — Как у врачей! Нас не лишают квалификации, мы лишь подтверждаем её каждые три года!
Он вновь улыбнулся, чем рассердил меня ещё больше.
— Неужели вы не хотите побороться?! Просто сдадитесь, и всё?! Позволите им унизить вас? Я не понимаю! — Голос начал дрожать от упрямства и обиды. — Почему вы плывёте по течению и не сопротивляетесь?! Для них это вопрос принципа — а для вас?!
Арманиус молчал, внимательно глядя на меня. Улыбаться он перестал — просто молчал, и темные глаза его задумчиво блестели.
— Почему это так важно для тебя, Эн? Это ведь не имеет отношения к твоей работе.
Я ощетинилась. И наверное, именно от растерянности и страха выдать себя выпалила:
— Я просто не понимаю, как можно быть такой тряпкой!
Сама испугалась сказанного. Замолчала, закусив губу, наблюдая за тем, как Арманиус мрачнеет всё сильнее и сильнее.
А потом он сказал совершенно ледяным и безликим голосом:
— Если процедуры на сегодня окончены, ты можешь идти.
Слёзы подступили к глазам, и я чуть не всхлипнула. Защитница! Что же я… Зачем?..
— Я…
— Иди, — уронил он тяжело, словно камень.
Я подскочила к своей сумке и, захлопывая её, язвительно процедила, не зная, на кого больше злюсь — на Арманиуса или на себя:
— Спасибо за разрешение, архимагистр!
Он не ответил, и через несколько секунд я выскочила из библиотеки.
Как это может быть? Всего пару минут назад я была очень счастлива, и вот — теперь я невероятно зла и растеряна.
В сущности, Арманиус прав — его архимагистерство не моё дело. Но… Защитница! Разве можно быть равнодушной к судьбе того, кого любишь?!
Когда его последний раз называли тряпкой? Пожалуй, что никогда.
Берт всегда боролся, да и не бывает иначе у охранителей. Либо ты, либо тебя. А тут вдруг «тряпка»…
Он же объяснил еще вчера, что это неважно, не принципиально, лучше сосредоточиться на другом. В конце концов, какая разница, лишат его звания или нет? Он всё равно пройдёт переаттестацию и получит всё обратно. А старые стервятники потешатся и потешат своё самолюбие.
Какая разница? Видимо, для девочки с двумя магоктавами дара, всю жизнь доказывающей себе и другим, что она достойна — разница есть. Арманиусу лишение или не лишение звания ничего не даст — он никогда не был тщеславен — а вот Эн будет обидно. За него.
Берт поморщился и покачал головой.
«Ладно, девочка… Ты выиграла. Не отдам я своё звание».
И только он так подумал, как завибрировал браслет связи на запястье. Сердце слабо трепыхнулось, кольнуло — может, Эн?..
Глупости. Конечно, это не могла быть Эн.
— Здравствуй, Велмар.
Проректор радостно улыбался, разглядывая Арманиуса.