Естественно, у таких, как мы с Роном, родовой магии не имеется. И неизвестно, то ли это такой специфический признак не-аристократии, то ли ещё что.
И сильнее всего аристократия боялась, что родовая магия прекратит своё существование вместе с принятием закона Арчибальда. Странно, что пока никто не высказался… Но, возможно, всё ещё впереди.
— Не то чтобы прям все… — протянул Рон в ответ на мой вопрос. — Но многие. По крайней мере по рассказам Велмара так.
Друг общался с Агрирусом в разы больше, чем я — проректор был его научным руководителем, как у меня Валлиус.
Агрирус — прекрасный артефактор, и будь у него чуть выше дар, давно стал бы архимагистром. Но увы — у него семьдесят девять магоктав, а к испытаниям на звание архимагистра традиционно допускались только маги более чем с восьмьюдесятью.
Мне на его месте было бы обидно. Всего-то одна октава — а какая возможность потеряна!
— А сам-то он как к этому относится?
Рон пожал плечами.
— Весьма безразлично. Он и так по сути ректорствует за Арманиуса, который только бумажки подписывает. В общем, в его жизни ничего особо не изменится.
— Оклад выше будет.
— Это да, — друг улыбнулся. — Но не настолько, чтобы ради этого разбивать лбом стену. А Арманиуса просто многие не любят.
Что ж… я понимала этих «многих».
Ректора сложно любить. У него не сахарный характер и, кроме того, он слишком идеалист для того, чтобы перед кем-либо пресмыкаться или кого-то слушать.
— А сейчас вообще… Пятнадцать погибших молодых архимагов на его совести. Это крупнейшая потеря в истории Альганны среди охранителей, и говорят, что она случилась из-за его недальновидности. Ещё и император по этому поводу молчит, так что слухи ходят и ходят… Знаешь, сколько всего я уже узнал за эту неделю? Хоть роман пиши. «Альганна. Скандалы, интриги, расследования».
Наконец принесли заказ, и я, нервно пригубив пиво, сказала:
— Несправедливо обвинять в этом мага, который сам чуть не погиб и спас до этого кучу жизней.
Рон усмехнулся, тоже делая глоток из своей кружки.
— Эн, ты в чём-то такая же идеалистка, как ректор. Знаешь, что в его случае ужаснее всего?
— Что?
— Две вещи. Вещь первая — это его абсолютная непрошибаемость в некоторых вопросах. Многие аристократы говорят, что договориться с Арманиусом нереально. И вторая… он ведь дружит с Ареном.
— С императором?!
Удивительно, но я впервые об этом слышала.
— Да. И то, что император лоббирует все годы своего правления, приписывают влиянию Арманиуса.
— Но Арен ведь не мальчик, что бы слепо следовать советам.
— Плевать, — Рон махнул рукой и взъерошил светлые волосы. — Главное — поговорить, помыть кости, повозмущаться. В общем, никто не будет рад возвращению дара Арманиуса.
— Неправда. Валлиус будет.
— Ах, ну да, — друг засмеялся. — Как я мог забыть про Брайона!
Я улыбнулась, но смешно мне не было.
В конце концов, я тоже буду рада. Но Рону этого лучше не знать. В своей нелюбви к аристократам он был постоянен и терпеть не мог их всех.
Без исключения.
На этот раз мы с Роном допоздна не засиживались — всё же обоим завтра на работу, причём у друга намечалась еще и встреча с Агрирусом по поводу диссертации.
Рон давно занимался разработкой пространственного лифта — артефакта, который будет переносить целого мага из точки А в точку Б. Почему целого? Потому что до сих пор у экспериментаторов получалось добираться лишь по частям, и их потом сшивали хирурги в госпитале.
По подобному принципу работал и почтомаг, и малые пространственные лифты, которые использовались, например, для доставки еды из кафе и ресторанов. Но перенос человека пока был невозможен. Маги работали вручную.
Насколько я знала, пару месяцев назад у Рона с проректором получилось перенести через экспериментальную модель целую кошку. Как он радовался — ужас! Теперь они работали над переносом собак и, судя по мрачному виду и синякам под глазами у друга, пока ничего не получалось.
В отличие от других учёных, занимающейся этой разработкой — а таких было немало — Рон не бросал животных, которых использовал в экспериментах. Всех вылечивал и раздавал. Ну, почти всех… Пять котов и три мыши — малая часть того «рабочего материала», как их называл проректор, прошедших за эти годы через руки Рона и Агрируса. Именно столько животных теперь жили у него дома на радость маме и маленькой сестре.
В общем, друг побежал готовиться к завтрашней встрече — то бишь, хорошенько высыпаться, — а я поспешила в общежитие.