Поначалу, выбравшись наружу, мы даже не поняли, куда попали. Вокруг оказалось темно, хоть глаз выколи, только кружились маленькие огненные светлячки — знак, что охранители здесь и выполняют свой долг.
А потом я увидела…
В темноте, в нескольких метрах от нас, что-то мерцало. Это что-то напоминало огромную змею. Чешуйки на её теле мягко переливались, мигая, и это было бы красиво, если бы не было настолько жутко.
— Назад! — прошептала Эв, сжимая в объятиях Эм. — Энни, возвращаемся! Скорее!
Прошло много лет, а я до сих пор иногда просыпаюсь от тех слов сестры, сказанных свистящим шёпотом, полным дикого страха. Так уж получилось, что больше ничего сказать Эв просто не успела.
Змея сделала рывок к нам, подбираясь ближе, подняла над землёй большую голову, открыла огромный рот, в котором сверкнули три ряда ровных острых клыков — и извергла огонь, превратив сестёр в горстку пепла за несколько секунд.
Мне повезло — я стояла чуть в стороне, и огнём меня почти не задело. Стало только очень жарко. И больно где-то в груди. Так больно бывает, когда хочешь заплакать, но что-то мешает, перекрывая дыхание.
— Ложись на землю! — крикнули вдруг позади меня, и что-то такое было в этом голосе, что я моментально послушалась — рухнула на пепелище. Всё, что осталось от нашего дома, как я позже выяснила — лишь пепел. Вот почему мы с сёстрами ничего не узнали, когда выбрались на поверхность.
Змея заревела. Я узнала этот рёв — мы слышали такие, пока сидели в погребе. Мимо промелькнула какая-то тень, а прямо надо мной появился сверкающий купол, похожий на мыльный пузырь. Змея вновь извергла огонь, купол засветился сильнее, волосы на моей голове встали дыбом — но защита выдержала. Правда, защищала она лишь от жара, но не от ужасного запаха, и не от пепла, забившего мне нос и попавшего в глаза.
Когда я проморгалась, то увидела, что змей прибавилось — теперь вокруг купола ползали целых три твари, пытаясь дотянуться то огнём, то зубами до человека в плаще охранителя, который двигался так стремительно, что я даже не могла его рассмотреть.
Одной змее он отрубил голову длинным огненным клинком, другую проткнул насквозь, а третья… Третья всё-таки сумела его ранить. Он чуть замедлился, и я увидела длинную царапину на плече. Охнула от ужаса — а он бросился вперёд, сам вспыхивая огнём, сжал змее шею голыми руками, вновь полыхнул огнём — и упал на землю, засыпанный пеплом. Всё, что осталось от чудовища.
Несколько секунд и он, и я лежали недвижно. Потом он шевельнулся, и откуда-то издалека раздалось:
— Берт!! Ты жив, мать твою?!
— Жив… — прохрипел охранитель. — И эти твари тоже живучие, с-с-суки… Покончили с ними?
— Да, слава Защитнику. Полдеревни пожгли! У тебя есть кто?
Мой спаситель наконец встал, оглядел поставленный защитный купол и меня под ним, кивнул. Потом опомнился:
— Да, есть. Ребёнок. Девочка.
— Тащи!
Он подошёл ближе. С гулким «бум» лопнул купол.
— Как тебя зовут? — спросил уставшим, хриплым голосом.
Я открыла рот, собираясь ответить, но вместо этого закашлялась — повсюду был пепел.
— Ладно. Потом.
И не успела я кашлянуть ещё раз, как взлетела в воздух, оказавшись на плече у охранителя. Вцепилась в него двумя руками, потом обняла за шею, ощущая, как режет глаза и вновь больно становится в груди.
Он пах дымом, пеплом и огнём. Как и я. Но кроме этого был ещё какой-то запах, который я помнила долгие годы… Теперь я знаю, что это был его собственный запах. Именно так пахло дома у архимагистра Арманиуса.
Через минуту он аккуратно посадил меня на поваленное дерево. Рядом теснились ещё дети — кто-то плакал, кто-то хныкал, но большей частью все молчали.
Сел передо мной на корточки, заглянул в глаза. У него самого они были тёмными, как очень крепкий чай.
Улыбнулся и мягко, ласково спросил:
— Как тебя зовут, зеленоглазка?
Я смутилась. Так меня называла мама. Говорила, что я единственная унаследовала бабушкины зелёные глаза…
— Эн Рин, господин охр… — Я хотела сказать «охранитель», но закашлялась.
Он нахмурился.
— Арвен, воды!
Женщина в плаще охранителя протянула ему небольшую фляжку, и через секунду я уже жадно приложилась к ней. Пила долго, жадно…
— Тихо, тихо, не переборщи. — Он отнял фляжку. — Сейчас мы составим списки, а потом отправим вас туда, где можно будет поесть и выспаться. В каком месте были твои родители, когда это случилось?
— В поле… — Прошептала я и заметила, что он отвёл глаза. — Они погибли… да?
— Мы пока не знаем. Может… — Он посмотрел на меня, вздохнул. — Скорее всего, да.