Она пожала плечами.
— М-м-м… это маленький белый песик, у него нет одной лапы, и он бежит, странно прихрамывая. Он маленький, а поле все покрыто снегом, и он оставляет за собой маленькие следы.
Она не отрывала взгляда от доски, и, когда закончила, мы все засмеялись. Она снова пожала плечами и сказала:
— Вот какую собаку я вижу.
Чего, собственно, и хотел Силвер. И он понял, что Лили даст такой ответ. Затем прозвенел звонок, и у нас остался образ песика на трех лапах, хромающего по заснеженному полю.
На следующий день грянула зима.
Уилл
Каждый раз все было по-другому. Мы никогда не встречались наедине за пределами квартиры. Мари приходила и запирала дверь. Мы вместе смотрели фильмы. Она жаловалась на родителей.
— Ты все это переживешь, — говорил я ей.
Весь месяц на улице было холодно и серо. Она ходила по квартире обнаженная. Называла меня стариком. Как-то воскресным утром мы проснулись, и она сказала:
— Я тебя люблю. — И покачала головой. — Я знаю, что ты меня не любишь. — Она вздохнула. — Но я тебя люблю. Трахни меня, как будто ты меня любишь.
Я ничего не ответил. Действовал нежно и ласково, зная, как нужно. Гладил ее как можно нежнее. Неторопливо целовал.
— Займись со мной любовью, — попросила она.
И я занялся. Постарался как мог.
После оргазма она плакала, а я ее обнимал. Она прижалась головой к моей груди. Я целовал ее волосы.
— Все хорошо, — сказал я. — Все будет хорошо.
— Я люблю тебя, Уилл. Уильям.
Впервые она назвала меня по имени.
Какое-то время мы лежали молча.
— Пойду куплю нам что-нибудь поесть, Мари. Оставайся здесь. Я скоро вернусь.
Я вылез из постели, оделся и встал в очередь в «Картоне». При выходе из булочной столкнулся с Джулией Томпкинс и ее матерью.
— Боже мой, мистер Силвер! — Она обняла меня. Миссис Томпкинс улыбнулась. — Хорошо проводите воскресенье, мистер Силвер?
Перед глазами у меня встала спящая в моей постели Мари.
— Невероятно, что вы живете здесь рядом. — Джулия засмеялась. — Мы живем в пяти секундах ходьбы отсюда. Мы постоянно здесь бываем. Они пекут лучший в мире хлеб. Мы правда соседи!
Миссис Томпкинс покачала головой, удивляясь восторгу дочери.
— Джулия ваша большая поклонница.
— Замолчи, мама.
— Рик и Джулия — оба большие поклонники.
Я выдавил смешок.
— Мне нужно идти, — сказал я, показывая пакет с круассанами.
— Желаем прекрасно провести остаток выходных, — улыбнулась миссис Томпкинс.
— До встречи в понедельник, мистер Силвер.
Когда я пришел домой, Мари стояла у раковины и мыла посуду.
— Привет, милый, — сказала она. — Как работа?
Я ложкой отмерял кофе в старую «Бьялетти», а Мари подошла ко мне и обняла меня.
Мы пили кофе и ели круассаны с малиновым джемом. По ТСФ передавали старый концерт Сидни Бекета. Пошел дождь.
— Уилл, я так счастлива, — пробормотала Мари. — Я никогда не была так счастлива. Никогда.
Я улыбнулся ей. Она сидела разрумянившаяся, с растрепанными волосами. Под моей старой рубашкой на ней ничего не было. Я никогда не видел ее такой красивой.
Мы лежали в постели, слушая шум дождя, шум улицы. Мари говорила мне, что ничего не боится. Какой сильной она начала себя чувствовать, какой уверенной.
— Ты видишь, как я хожу по твоей квартире, Уилл? Как будто не может произойти ничего плохого. Как будто я царица мира, самая умная, стойкая, самая красивая женщина во вселенной. Когда-нибудь я буду так себя чувствовать и на улице.
Я улыбнулся в потолок.
— Смейся, если хочешь, придурок. Вот увидишь. — Она села и посмотрела на меня. — Знаешь, что я собираюсь сделать в один прекрасный день?
Я покачал головой. Трудно было сопротивляться ей, когда она бывала в таком настроении.
— Хочешь знать, что я буду делать, когда ты постареешь, то есть будешь старше, чем сейчас? Когда я буду еще красивее, а ты едва сможешь забираться по этой треклятой лестнице?
— Ну скажи. — Я рассмеялся.
— Я собираюсь открыть собственную школу. За пределами Парижа, например, в Сен-Дени. Для бедных детей, на которых Франции наплевать, и там будет полно учителей, как мисс Келлер и ты.
Я смотрел на нее и слушал. Глаза ее горели огнем.
— Ты сейчас думаешь, вот, судя по тому, какая она в МФШ, потом от нее проку не будет? Ведь думаешь так, скажешь, нет?
— Ты нравишься мне, Мари, такая, как сейчас. Все больше и больше, если честно. И я знаю, что ты права. Знаю, что ты все это сделаешь. Все, что захочешь сделать. Мне достаточно посмотреть на тебя, чтобы это понять.