8. Знакомство с родителями
Утром разбудил Патлок, принёсший лёгкий завтрак.
— Ри Ликкарт, — поздоровавшись, серьёзно начал он. — Его Безгрешность прислал весточку, что Ваши родители скоро будут. Значится, надо умываться, потрапезничать и привести себя в порядок.
Сон как рукой сняло! Очередной экзамен вот-вот начнётся, а я тюленем разлёживаюсь! Вскочил с кровати, потянулся и неожиданно для себя, упав на пол, стал делать отжимания от него сначала двумя руками, а потом каждой по отдельности. Что-то новенькое! В прошлом теле пошёл бы крепкий чай заваривать, даже не помышляя о зарядке, а тут… Явно Ликкартова привычка, которую неосознанно повторил. Не скрою — привычка замечательная и нужно вбить её в свои мозги крепко, чтобы поддерживать в приличном физическом состоянии «дар богов», но сколько вот таких вещей ещё припасено? Надо больше контроля, а то пырну кого-нибудь ножом или кошелёк сопру и доказывай потом, что это не я, а нездоровые наклонности Ликкарта Ладомолиуса. Я теперь это… Я! Со всей ответственностью за каждый прожитый день, за каждый поступок и за каждое слово!
Минут пятнадцать на разминку, полчаса на прихорашивание и на большую кружку крепкого, сладкого кофе, которым замечательно запивался набор из нескольких бутербродов и сдобных булочек с вареньем неизвестного происхождения.
— План наших действий? — откинувшись от стола, спросил я Патлока.
— Так, Ваш Милсердие, тут какие планы ни строй, а с родителями разговаривать всегда не понятно, как оно обернётся. С моими — так точно! Это с простыми борга, а Ваши познатнее и поумнее будут, поэтому плюньте на всё и ведите себя, как раньше привыкли, — ответил Болтун, невозмутимо запихивая в рот очередной кусок булки с вареньем.
— Как раньше? А от сегодняшнего, что? Сильно в поведении отличаюсь?
— Лично знаком не был, как помните, но слухами земля питается. Что про Вас слышал, всё говорит, что спуску слугам не давали… Да что там слугам?! Не с каждым фарандом здоровались, если, конечно, не хотели его в свои тёмные делишки вовлечь. Оно и понятно — высокий ридган не чета остальным. Я ж, общаясь с Вами, только хорошее, душевное отношение вижу, словно с равным разговариваете. Благодарен за такое, Ваш Милсердие, безмерно, но люди, какого бы сословия ни были, всегда настораживаются от резких перемен. Учтите на будущее.
— Встать! — рявкнул я. — Расселся, животное, за господским столом, ещё и поучаешь!
Поперхнувшись очередным куском завтрака, Болтун вскочил, вытянувшись по стойке смирно.
— Ну, как? Похоже? — уже спокойным голосом поинтересовался у слуги.
— Ох, ри Ликкарт! — облегчённо кивнул Патлок. — Вот, прям, очень похоже! Вы ж предупреждайте в следующий раз, когда на мне потренироваться захотите… Чуть не подавился с испугу.
— Отлично. Чего встал? Доедай, проглот, недоеденное… Сам-то, чего думаешь насчёт перемен в моём характере?
— Мне думать, Ваш Милсердие, много нельзя. Присмер Жанир сказал, что сильно на Вас встреча с Дарканом Вершителем во время Дороги Хирга и отравления повлияла, и я ему верю. Нравитесь Вы мне — чего скрывать, поэтому помогу чем смогу не только по приказу, но и от чистого сердца. Если ляпну чегось не того — уж извините Болтуна.
— Нормально, дружище. Расслабься. Чего ещё Безгрешие тебе приказал?
— Присутствовать на встрече семейства Ладомолиусов. На каждой из них по заведённым правилам должен быть хотя бы один тюремщик, так что вопросов не возникнет.
— Понял… Тогда и у меня к тебе просьба. Прав Жанир — сильно меня последние события по голове шибанули. Ищу пока себя нового, поэтому могу не то «ляпать». Нехорошо получается! Если во время встречи почувствуешь, что не туда свернул в словах или поведении, то дай знак незаметный… Ухо потереби, например.
— Ха! Ри Ликкарт! Вот ежели не знал бы Вас лично, то решил бы, что Вы с Его Безгрешностью в одном храме службы несёте! Он мне точно о том же приказал Вам сообщить! Даже с ухом угадали!
— Господин Ликкарт Ладомолиус, — прервал наш разговор, появившийся в дверях мужчина, — прибыли ренгафар Венцим Ладомолиус с супругой ри Литарией! Изволят встречи с Вами.
Вот и начинается…
Та же комната несколько минут спустя. Патлок скромно примостился в углу, а я рассматриваю теперь уже своих родителей, которые вошли молча, по-хозяйски усевшись за стол.
Отец Венцим Ладомолиус. Мощный мужик с роскошной седой шевелюрой, собранной на затылке в «конский хвост». Лицо слегка грубоватое, словно вырезанное из куска дерева. Насупленные брови, сжатые губы. Не исключаю, что борется с желанием дать мне по шее.