— Во! — скрутив натуральную земную дулю и сунув мне её под нос, заявил Венцим. — Единственный наследник рода Ладомолиусов не может отречься от всего! Я богов люблю и уважаю, но не для того поколения моих предков умом и кровью добывали славу и знатность, чтобы будущий муженёк Сарнии потом отодвинул нас от трона! Всё должно оставаться в семье! Нашей семье!
— Да! — согласилась с ним Литария. — По-моему, подобное решение хоть и благородно, но недальновидно. Если представить на секунду, что ты сейчас говоришь правду, то получаются незавидные изменения в политическом раскладе Свободного Вертунга. Не забывай, что старшинство в роду переходит исключительно по мужской линии. Если Сарния, будучи первой на наследство, найдёт себе мужа ниже нашего положения в списке знатнейших родов, то после смерти Венцима опустимся вниз, потеряв серьёзное влияние в стране. Если она найдёт супруга из первых трёх фамилий, стоящих над нами, то более сильные поглотят Ладомолиусов. Неизвестно, что хуже.
— Да, — покаялся я, пытаясь уложить в голове новые знания. — Вполне допускаю, что погорячился. В любом случае сидеть мне ещё долго и раньше времени дёргаться не собираюсь.
— Надеюсь, что недолго, — ответила мать. — Мы предпримем все меры, чтобы как можно быстрее…
— Не стоит! Это моё заслуженное наказание, которое надо пройти достойно и полностью! — попытался отыграть до конца роль раскаявшегося грешника.
Лёгкое покашливание из угла привлекло моё внимание. Всеми забытый Патлок Болтун изо всех сил теребил ухо. Понятно! Лишнего сказал!
— Но, как уже признался, — резко сменил я направление мысли, — чувствую себя другим человеком. Жить по-старому не могу, а по-новому ещё не умею. В растерянности от произошедшего сильно… Решайте сами, как будет лучше для вашей семьи. Пока не моей. Извините. Но тут уж не ваша вина, а полностью моя. Растерял всё, загнавшись в положение изгоя и отщепенца. Доверие, любовь, близость… Всё прахом пошло. Надеюсь, что со временем снова смогу называть вас отцом и матерью не по праву родства, а от души. И вы меня сможете…
Неожиданно Литария подошла и, приподняв мой подбородок своими тонкими пальчиками со сверкающими перстнями, посмотрела в глаза.
— Я тоже… — с болью, любовью и какой-то затаённой надеждой во взгляде, произнесла она. — Как же мне хочется тебе верить, но боюсь опять ошибиться, поддавшись на твои хитрость и обаяние. Моё сердце просто не выдержит этого. Помни…
— Хватит, жена! — стукнул по столу кулаком Венцим, разрушая очарование момента. — Пора нам, пока этот снова из нас верёвки вить не стал! «Другой-не другой» времечко покажет! Поглядим! Жизнь завтра не заканчивается!
Они ушли, а я, немного придя в себя после сложного разговора, уставился на Патлока.
— И как тебе всё это?
— Не знаю, Ваше Милосердие, — пожал плечами он. — Рылом не вышел давать советы, но ежели их обманете, то скотство какое-то получится.
— Верно, дружище, верно… Столько наворотил в прошлом, что теперь долго хлебать жижу вонючую всем в округе… Надо исправлять ситуацию!
9. Сестра
Лежу на кровати, тупо глядя в потолок и прокручивая встречу с новыми родителями. Их характеристики, данные жрецом, больше похожи на мои собственные, чем на выводы непутёвого Ликкарта. Отец Венцим резок, вспыльчив, грубоват, но за всем этим скрывается боль за сына, за то, что тот не оправдал его надежд. Матушка Литария действительно очень умная и красивая женщина. Тоже за меня переживает, при этом может принимать пусть и более продуманные, чем отец, но не менее жёсткие решения. Но поразило меня в этой встрече другое — ощущение какой-то непонятной близости с обоими родителями. Особенно с матерью…
Что это? Подсознательное желание Сан Саныча вернуть своих, снова почувствовав себя не одиноким стариком, а сыном… или реакция организма Ликкарта? Да какая разница! Главное другое — «пудно» или подспудно установилась с ними связь. Они оба для меня не чужие люди. Объяснить сложно — надо просто принять это и жить дальше. Интересно, как будет с сестрой Сарнией? Есть стойкое подозрение, что и братские чувства ещё появятся… Лишь бы только этого извращенца не вылезли! Нет. Подобное вряд ли случится — пусть голова на плечах и чужая, но мысли и желания в ней мои. Удавлю в зародыше любое проявление порнушных наклонностей ублюдка!