Ого! Верховный жрец верховного бога! Почти Папа Римский! И он в друзьях моего семейства, членов которого я, как ни напрягался, вспомнить не смог — что-то брезжило на краешке сознания, но не открывалось.
Он смотрит… Внимательно, с лёгкой грустной улыбкой, растеряв всю свою хищность… Что это? Действительно участие или одна из его масок? Помнится, ещё будучи следователем, я сам не раз напяливал подобную, пытаясь «расколоть» подозреваемого, давая возможность ему выговориться и снять стресс от задержания. Не знаю… Пока буду приглядываться и отвечать в мушкетёрском стиле — пафосно и обтекаемо.
— Я дерусь… просто, потому что я дерусь! — с вызовом процитировал слова Портоса.
— Ну, это понятно — на то и молодость, чтобы кровь горячая в жилах не застаивалась. Все такими были, и я не исключение. Ты зачем, ошибка зачатия, к эканганде Ирисии под юбку полез? Другие девушки закончились — одна дочь правителя осталась? К тому же в твоём столичном доме при обыске нашлось много дорогих, уникальных вещей, чьи хозяева уже объявились. Грешили на таинственного «Гратилийского вора», а тут… Тебе жить не на что было? С хлеба на воду перебивался, чтобы до подобного опуститься, втоптав в грязь фамилию Ладомолиусов?
Очередная вспышка в сознании…
Горячая, нежная женская кожа. Золотистые волосы красавицы, раскинулись на подушке. Девушка с изумительными изумрудными глазами смотрит на меня. Не могу удержаться — целую её грудь, шею, губы… Вот-вот случится финал нашей страсти…
— Ирисия! — громом раздаётся гневный мужской голос над самым ухом.
Поднимаю голову… Хирговы морды! Сам канган Тойбрел Звейницилл — наш правитель, стоит у кровати с бордовым от ярости лицом! Вот я влип…
Видение ушло. Теперь понятно, отчего ко мне у правителя такая немилость. Пока легко отделался — тюрьмой, а мог бы уже давно рыб кормить в прибрежных водах. Ещё и вор, известный на всю округу. Вначале советник юстиции, потом водитель, а теперь — преступник. Хорошенькая «карьера»! Чего дальше от жизни ожидать?
— Что молчишь, Ликкарт? — прервал мои размышления жрец. — Вспоминаешь, как меня зовут? Называй, как и прежде, по-домашнему. Поведай о своих мыслях, не глядя на мою мантию. Я же к тебе, как к родному пришёл.
— Как прежде не получится, — сразу обозначил я дистанцию, понимая, что имя Верховного тоже не всплывает. — Есть узник, есть присмер. Достаточно. Не будем переходить на личное, когда всё и так известно — долго мне не протянуть.
— Как знать… Как знать… — загадочно сказал он, вставая. — Я вижу, что ты ещё не готов к разговору. Продолжим после.
— А в другую камеру можно? — попросил я, когда мужик почти вышел.
— Нет. У тебя есть жизнь — цени её. Даже в этих стенах она прекрасна.
— Хотя бы поесть прикажите принести!
— Можно, но я бы на твоём месте пил только чистую воду.
— На ней одной и без ядов загнусь!
— Молодец, понял… Завтра. Всё завтра. Пусть Даркан Вершитель даст тебе правильные сны и наставления в них.
Опять один. Перевариваю разговор, потирая онемевшие от наручников запястья. Хорошо, что снять не забыли, а то весть кровоток нарушили железяки. Зачем приходил «служитель культа»? Вряд ли просто языком почесать — у него дел должно быть по самое горло, чтобы тратить время на подобных мне. Ощущение, что прощупывал. Первый допрос, так сказать, ознакомительный.
Вскоре принесли еду. Послушавшись совета, сделал вид, что поковырялся в ней, но пробовать не стал. Вино… Расщедрились на целую кружку! Пусть стоит нетронутым. А вот чистую водичку в большой тарелке выпил с удовольствием — какое-никакое, а наполнение урчащего живота.
Стражник, явившийся за посудой, внимательно осмотрел остатки моего пиршества.
— Что ж Вы, ри Ликкарт, не пообедали толком? С самого суда голодаете.
Ага! Значит и прошлый Я остерегался отравления!
— Не хочется. После болезни мутит.
— Так винца глотните! — настойчиво предложил он. — Известно дело — от любой хвори лучшее лекарство! Служба у меня тяжёлая — всё в казематной сырости, без солнца… Хорошей чаркой здоровье загубленное только и поправляю.
— Нет. Чувствую, что рано. Достаточно воды было, — кивнул на пустую тарелку.
— Так Вы этось пили?! — изумился тюремщик, — Чудно! Оно ж для омовения послетрапезного!