— Как спалось? — поинтересовался вошедший присмер. — Ничего нового рассказать не хочешь?
— Ваше Безгрешие, ну что нового может произойти за ночь? Низ всё так же снизу, а верх — сверху. Будут изменения — обязательно сообщу Вам первому.
— Всё шутишь, Ликкарт? Держи… Сам делал и отраву вместо приправ не использовал — жалко тратить дорогое добро на проходимца.
Огромный сэндвич, выуженный из-под мантии, появился у него в руках. Как же он одуряюще пах, маня к себе, уговаривая вцепиться зубами в ароматную корочку на двух кусках белого хлеба, между которых торчали зелень, сыр и МЯСООО! Много мяса!
Просто зомбированный видом нормальной еды, которую давно не видел, даже не помню, как выхватил это сокровище у присмера. Урча от наслаждения, сожрал сэндвич за пару минут, глотая большими кусками, почти не пережёвывая. Приятная тяжесть в желудке сразу настроили на благодушный лад.
— Так и предполагал, что наручи тебя не остановят, — разрушил идиллию жрец. — Зря только надевали!
Я посмотрел на свои руки… Ух, ё! На правой болтаются закреплённые наручники, а вот левая, пусть и ободранная слегка, но полностью свободна от оков.
— Не понял… — выдавливаю из себя, пытаясь сообразить, как смог выбраться.
— Зато я понимаю, Ликк. Врождённая аномалия сустава большого пальца позволяет тебе складывать левую ладонь. Специально просил своих телохранителей сильно не затягивать. Ты этот трюк уже мне показывал когда-то… Не помнишь?
— Может, и показывал. Я много чего кому показывал…
— Значит, это скрыто в твоём сознании, — впился жёстким взглядом присмер в моё лицо, — Вопрос в другом. КТО ты? Я могу долго это выяснять, применяя уговоры или более болезненные методы, но не люблю тянуть время там, где его можно сократить. И не надо говорить, что передо мной Ликкарт — его я слишком хорошо знаю, впрочем, как и всю семью Ладомолиусов. Будь ты им, то удивился бы, что у тебя есть сёстры. Одна только! В единственном числе! Да и мать твоя, Литария, жива и здорова!
— Проверочка вчера была? — как можно спокойнее, стараясь не выдавать охватившее волнение, поинтересовался я.
— Именно. Знал, к кому иду. Знал, но не верил до конца… То же лицо, глаза, такая знакомая улыбка. Служитель Даркана не может иметь своих детей, но ты… Ликкарт был для меня почти сыном. Непутёвым, своенравным повесой, но очень близким, родным. Теперь за эту слабость приходится расплачиваться. Повторю вопрос… КТО ты?!
Я замер на минуту, пытаясь собраться с мыслями. Действительно. Кто я? Этот «отец святой» что-то знает такое, что привело его сюда не просто для разговоров по душам, а с определённой целью. Он ЗНАЛ к кому идёт! О кого? Явно не на базаре новость услышал. Остаётся одно — тут как-то замешаны те, кто выдернул меня с Земли в Синцерию. С кем общается верховный жрец верховного бога? С самим Дарканом Вершителем! Ему ж по должности положено! В принципе, можно сказать, что эти все религиозные дела «опиум для народа», но факт моего переноса подтверждает, что не так всё просто с высшими силами — есть они!
— Вы правы, Ваше Безгрешие, — сдался я. — Давайте, начнём знакомиться заново… Александр Александрович Костомаров. Житель другого мира. Прожил длинную жизнь, умер и очнулся в этой тюрьме в незнакомом теле. Специально ничего не подстраивал — просто так получилось. Ну а то, что сразу не признался…
— Понимаю. Разобраться хотел, — перебил меня жрец с болью в голосе. — Значит, Ликк ушёл навсегда…Я же говорил ему не раз, предупреждал, что до добра его выходки не доведут… А он, всё ухмылялся и заявлял, что переживёт нас всех. Не пережил…
— Сочувствую Вашему горю, но хочу добавить ещё одно: память Ликкарта Ладомолиуса никуда не исчезла. Осваиваюсь с ней потихонечку.
— Есть память, есть тело, но нет главного, отличающего одного человека от другого — души, — произнёс старик. — Расскажи о себе… Аскандер Аскандрео. оич Костимериов? У тебя непривычное, сложное имя. Хочу знать, какая душа вселилась в Ликкарта.
— Многие звали Сан Саныч, но думаю, что и с ним стоит теперь распрощаться. Не так ли?
— Так. Мне нужен рассказ. Надеюсь, он будет честным.
Говорил долго. Как рос, как учился и мыкался по Земле-матушке. Потом про то, как случилась авария и умер от сердечного приступа. Ничего не пропустил под внимательным взглядом жреца, постоянно уточняющего непонятные для него детали.
Замолчал, не зная, что ещё добавить. Молчал и присмер.