— Лиза, здесь будет только хуже, еще года два точно, — сочувственно глядя на девушку сказал я.
— Ты что-то знаешь, да, Саша? — глаза Лизы округлились. — Пожалуйста, скажи… Германец возьмёт столицу?
— Нет, столицу он не возьмёт, — успокоил я девушку. — Но посуди сама – идёт война, всего не хватает, в том числе и продовольствия. Фронт приближается к Петрограду, железная дорога забита военными перевозками, и её не хватает. А столица всегда жила только на привозном. И раньше-то были перебои с хлебом. Насколько я понял, год назад, когда царя скинули, всё с хлебных бунтов и началось. А сейчас положение еще более ухудшилось. Еды станет ещё меньше.
— Придётся жить совсем впроголодь, — нахмурилась Лиза. — Мне и продать-то уже нечего. Пальто свое с меховым воротником я обменяла на хлеб ровно год назад, в революцию. Царь тогда отрёкся, присутственные места царской власти многие закрылись, и у меня работы не стало. Вот, остатки старого жалованья и пальто помогли. А сейчас из ценного осталась только "зингеровская" швейная машинка. Но очень не хочется её лишиться, я же шью, это большое подспорье, то себе перешьёшь из старого, то знакомым заказ выполнишь, вот как вчера…
— А люди нищенствуют и голодают, дезертиры с фронта с оружием, — тут я усмехнулся, имея в виду таких как я. — Каждую ночь десятки нападений и грабежей. Вот как вчера… И, Лиза, прошу тебя, не ходи вечером по городу, тем более одна.
— Но не все же солдаты – грабители, ты же не грабитель, — бросилась Лиза на мою защиту.
— Нет, далеко не все. Но и гражданских хватает. "Птенцов Керенского" вспомни. Власть ослабла, жандармерию и городовых разогнали, а народная милиция неумела, слаба и не справляется.
— Отчего же не справляется, что-то же получается, не всё сразу, — заспорила почему-то Лиза.
— Кроме продовольствия столица еще многое потребляет, — не стал спорить и продолжал я. — Вот топливо, например. Керосина уже нет, электричество почти не подают. На дрова дома разбираете. А когда они закончатся, чем топить прикажете? Ведь без топлива зимой замерзнуть насмерть можно. Не в эту зиму, так в следующую.
— И правда, у нас в округе бесхозных деревянных домов больше нет, — нахмурилась Лиза.
— И вот ещё – ты же видишь – улицы вовсе не убираются, мусор почти не вывозится, всюду грязь. Лекарств не хватает. Того и гляди, эпидемии начнутся, и не одна – а чем лечить? — убеждал я.
— Да, я слышала, что тиф в столице начался, но знакомых Бог миловал, — покивала Лиза.
— Тифом может не ограничится, — мрачно сказал я.
— Что же делать?.. — брови Лизы встали грустным домиком.
— Из столицы надо уезжать! — твёрдо произнёс я. — Да и столицей Петрограду недолго оставаться. Перенесут её, и новое правительство переедет.
— Да, слухи ходили, — задумчиво согласилась Лиза. — Говорили, в Нижний хотят. Но это же долго, пока решат, пока переезд будут готовить.
— Думаю, это случится совсем скоро, — уверенно произнёс я. Надеюсь, здесь разворачивается знакомый мне вариант истории, а не какой-нибудь параллельный с совсем другими событиями и новыми деятелями. А вот это, кстати, можно отчасти проверить.
— Лиза, а ты о ком из новой власти большевиков слышала, кто тут в Петрограде главные? — поинтересовался я.
— Недавно Председателем Петросовета Троцкий был, а сейчас Зиновьев, — начала перечислять она. — Председатель Всероссийского ЦИК – Свердлов, а председатель Совета народных комиссаров – Ульянов-Ленин. Все большевики.
— Ага, благодарю тебя, я тоже о них слышал, — сказал я. Что же, в этом здешнее время с моим знакомым прошлым совпадает. Буду надеяться, что и в остальном так же. И я продолжил предыдущую мысль. — Вот, о переезде: я уверен, что правительство скоро уедет из Петрограда. И тебе, Лиза, тоже хорошо бы покинуть город. Здесь будет очень тяжело.
— Знаешь, Саш, ты рассказываешь такие ужасные вещи, — Лиза выглядела очень опечаленной. — И не верится всему этому, и, в то же время, я тебе, почему-то верю. И сама я вижу, что становится всё хуже и хуже. Но мне трудно принять мысль, что надо уехать из моего старого Петербурга. Я здесь прожила всю свою жизнь. Саш, дай мне время привыкнуть к этой новости, прошу тебя. Давай вернемся к этому разговору позже? — попросила она.
Я согласился. Лиза, правда, всё равно засомневалась и возразила, что если уезжать, как же мы увезем все нужные вещи. Однако, при более тщательном осмотре своего гардероба, Лиза с огорчением философски заметила, что одно к другому складывается – и вещей-то набирается всего на один узел, и немного посуды. И, конечно, "зингеровская" швейная машинка, как самая большая материальная ценность. Меблировка вся была домовладельца, да и с собой её не увезешь. А вот с продуктами другая беда, их почти и нет. Я предложил сходить на местный рынок, осмотреться.