На следующее утро я стоял с подобранным имуществом на станции у пути, где размещался короткий бронепоезд, состоявший из бронированного паровоза и двух бронеплатформ с пушечными и пулемётными башнями, к которому прицепили пульмановский вагон, приехавший с нами из Москвы, а также товарный вагон с лошадьми и три обычные платформы, на которых находились бронеавтомобиль и бричка для возможных передвижений в стороне от бронепоезда, а на передней платформе лежали рельсы и шпалы для возможного ремонта путей. Сзади него под парами уже дымил обычный паровоз привычного чёрного цвета, так называемый "чёрный" паровоз, который и возил бронепоезд на перегонах. В бронированном его собрате пары не разводили, он использовался только в боевой обстановке. С собой у меня был вещмешок со сменой белья и паёк в виде подсохшего хлеба, а также обмотанный рогожей свёрток длиной около метра. Баян я решил с собой не брать – вряд ли будет для него время да и тяжести он прибавлял изрядно.
Сталин с Ворошиловым приехали в открытом автомобиле перед самым отправлением. Я подошёл к ним, и нарком поздоровался со мной, представив меня Ворошилову и объяснив моё присутствие рядом с ним. Ворошилов кивнул, пожал мне руку и, потеряв ко мне интерес, продолжил разговор со Сталиным.
Поездка эта, как оказалось, планировалась уже неделю. Ворошилов недавно вошёл в военный совет СКВО, после того как полковника Ковалевского в прошлом месяце освободили от этой должности, а Снесарёва, похоже, отозвали в Москву насовсем. Третьим членом военного совета был царицынский большевик Минин. И вот Сталин с Ворошиловым как члены военного совета Северо-Кавказского округа собирались проинспектировать состояние красных отрядов, оборонявших Царицын. Натиск казаков Краснова усиливался, вскоре ожидали их большого наступления, и военный совет СКВО скорее всего хотел убедиться в мерах подготовки к обороне. Кроме того, как и в прошлой варианте событий, сейчас Сталин по всей видимости также еще не терял надежд восстановления связи с Северным Кавказом, отрезанным от Царицына наступлением Добровольческой армии, занявшей район железнодорожного узла Тихорецкая. Мне вспомнилось, что в прошлой истории Сталин с Ворошиловым тоже совершали двухнедельную поездку на фронт, но в той реальности это произошло на полмесяца раньше.
Ворошилов приехал в Царицын буквально вчера. Командующий армиями царицынского фронта вернулся из Сальской группы войск под командованием Г. К. Шевкоплясова и Б. М. Думенко, находившейся в районе реки Сал. Как я услышал возмущённые рассказы не скупящегося на эпитеты Ворошилова, Шевкоплясов и Думенко отказались продвинуться к селу Мартыновка, где уже более месяца в полном окружении держал оборону трёхтысячный красный отряд местных жителей. Гонец от мартыновского отряда, преследуемый белоказаками, смог пробраться к царицынской группировке и сообщить об его бедственном положении. Шевкоплясов и Думенко сослались на трудности в организации почти стокилометрового рейда в тыл к белым и практическую невозможность вывода отряда из Мартыновки. Однако помощник Думенко С. М. Буденный в ответ на приказ Ворошилова вызвался повести кавалерийский полк на помощь окружённому отряду, после чего Думенко, будучи в этот момент больным, согласился и лично участвовать в рейде, правда, ехать в пролётке в виду невозможности держаться в седле. Кавполк всё-таки выступил, проскочив в разрозненные порядки противника, а Ворошилов вернулся в Царицын. В прошлой жизни я читал о недисциплинированности и "партизанщине" в красных частях, но сейчас услышал впечатления, что называется, из первых уст. Вот такая вот военная демократия. Даже удивительно, что в прошлой истории Ворошилов состоял в так называемой "военной оппозиции" 1919 года. Видимо сыграла роль неприязнь к военспецам, или возможно не имеющий опыта предыдущей военной службы Ворошилов начал командовать крупными соединениями в условиях бардака 18-го года и сам уже привык вести дела подобным образом.
Началась наша многодневная инспекция военных частей вокруг Царицына. Сталин с Ворошиловым встречались с командирами и комиссарами частей, выясняли нужды бойцов, трудности снабжения. Я, понятно, на закрытых совещаниях не присутствовал, оставался снаружи. Слышал жалобы на отсутствие одежды и обуви у бойцов, которые обувались и одевались кто во что горазд. Сейчас лето, об одежде можно временно не заботиться, а вот с обувью были большие трудности. Ходили в сапогах, в гражданских штиблетах, в лаптях. Особенно ценились солдатские ботинки, такие как у меня – достаточно прочные и всепогодные, мои, скажем, каши по виду ещё не скоро запросят.