Ради интереса полазил по нашим броневагонам, так называемым бронеплатформам нашего бронированного поезда, побывал в орудийных башнях. Ну что сказать – не кочегарка, но тяжело. Теснота, жарко, металл на августовском солнце накаляется, духота, вентиляция плохая, только через смотровые щели в металлической обшивке. Посочувствовал, каково им тут летом, а мне в ответ: "Э, браток, чичас ещё ничего. Вот когда бой начнётся, то и будет самое пекло – пушки и пулемёты нагреваются, внутри не продохнуть от порохового дыма. И бывалые мужики сомлеть могут". Спрашиваю у экипажа, а как тут зимой? Оказалось, что от паровоза внутрь платформ протянуты трубы, по которым зимой подают горячую воду и обогревают, насколько получится.
В один из дней поездки путь нашего бронепоезда как-то поутру проходил в десятке километров от местоположения красной артиллерийской батареи. Ну и Ворошилов предложил Сталину осмотреть позиции и познакомиться, как обстоят дела у "красных пушкарей", на что тот выразил свой интерес проверить готовность артиллеристов и согласился. Сам Ворошилов оседлал коня, которого свели по дощатым мосткам из товарного вагона. К моему удивлению, бывший луганский рабочий очень хорошо держался в седле на мой неискушенный взгляд. Чувствуется, горячие месяцы в пути Харьков-Луганск-Царицын заставили его приобрести большой опыт в этом плане. Сталину скатили с платформы бричку, в которую запрягли пару лошадей. Конюхом у нас был Архипка, молчаливый крестьянин из-под Ростова, в налёте белоказаков потерявший жену и сына, которых казаки запороли до смерти на станичной площади. Массовые порки гражданского населения среди казаков были не редкостью. Архипка разговаривал теперь большей частью с одними лошадьми, рассказывал им что-то, водя скребком по их телу, и, как мне казалось, считал их существами гораздо лучше людей.
Архипка взобрался на козлы, взяв в руки вожжи, Сталин сел на заднее сиденье, и затем в бричку влез и я, усевшись на переднюю скамейку лицом к Сталину. Имущество моё я положил в бричку как только её скатили с платформы, и теперь оно лежало под моими ногами. Ворошилов слегка рисуясь загарцевал на коне и поскакал вперёд, Архипка качнул вожжами со словами: "Поехали, хорошие", и наша бричка двинулась вслед.
Ехали мы по холмистой степи по моим прикидкам уже более получаса. Жаркое летнее солнце поднимаясь к зениту ощутимо припекало. Я надвинул фуражку на глаза, закрываясь козырьком от солнечных лучей, от жары меня клонило в сон. Ворошилов то уносился вперёд, то разворачивался и, вернувшись, ехал рядом с бричкой. Наш бронепоезд вскоре после начала нашего движения пропал за неровностями местности, и сейчас вокруг не было видно ни души. Даже никакие птицы не летали в небе. Вдруг в стороне сбоку от направления нашей поездки краем глаза я заметил движение – на гребне холма вдали показались всадники. Один десяток, другой, третий… Они казались маленькими фигурками, и было не разглядеть никаких деталей одежды. Я, порывшись в вещевом мешке, вынул оттуда бинокль, подаренный месяц назад ярославским военным комиссаром Громовыми, и посмотрел с помощью оптики в их сторону. Изображение всадников приблизились, и я отчётливо разглядел у них погоны.
— Казаки… — напряжённо произношу я, облизывая пересохшие губы, и потом повышаю голос. — Товарищ Сталин, товарищ Ворошилов, белоказаки! Погоны на плечах…
Ворошилов, ехавший в этот момент около повозки, посмурнел лицом, всмотрелся в их сторону, а потом окинул взглядом окрестности.
— Какие будут предложения, Клим? — внешне как бы спокойно сказал Сталин, принимаясь нарочито медленными движениями набивать табаком свою трубку.
— Тикать надо, Коба, — напряжённым голосом отзывается Ворошилов, — авось успеем. Вон в той стороне… — он машет зажатой в руке плёткой, — там уже батарея наша должна стоять. Доскачем! Должны доскакать… — с твёрдостью в голосе завершает он ответ.
— Архип, давай туда! Гони! — приказываю я, даже не подумав о субординации и о том, могу ли я отдавать приказы. Попасть в руки казакам очень не хочется, и мне даже кажется, что стало холоднее, несмотря на жару. Архипке два раза повторять не пришлось. Он привстал на козлах, потянув вожжи с одной стороны и чуть поворачивая бричку в нужную сторону, и крикнул: