— Отправиться надлежит срочно, — продолжил Сталин. — Сколько времени вам понадобится на подготовку?
— Завтра утром буду готов к отправке, — отрапортовал Калвис.
— Планирую завтра, как будет готов паровоз, — ответил я. — Паровоз для второго эшелона в ремонтных мастерских, обещали сделать.
— Потороплю, — коротко произнёс председатель Царицынского Совета Минин в ответ на взгляд Сталина.
— Что вам ещё потребуется для выполнения задачи? — задал вопрос Сталин.
— Бронеплатформу, товарищи, в эшелон дадите? — решил обнаглеть я.
Минин присвистнул, а Ворошилов усмехнулся:
— Губа у тебя, Кузнецов, не дура. Нет, бронеплатформу не дам.
— Прошу выделить в эшелон пулемёт системы "Максим", — озвучил Калвис.
— Пулемётов на фронте не хватает, — возмутился Ворошилов.
— Возможны нападения, — возразил латыш.
— Казаки с севера к Волге прорываются. У нас ценный груз, — подключился я.
— Я думаю, товарищ Ворошилов, что два пулемёта для охраны эшелонов с хлебом мы сможем дать, — поддержал Сталин просьбу.
— Тогда и в мой эшелон пулемёт, мандат на получение ремонтных материалов и обычную открытую платформу, — озвучил я требования. — На путях давно стоит одна такая, двухосная.
— Берите её, товарищ Кузнецов, — махнул Минин рукой.
— И, товарищ Сталин, ещё просьбу можно? — несколько неуверенно сказал я.
— Говорите, товарищ Кузнецов.
— В Москве у меня жена. Задержаться можно дня на три? Я потом с попутными составами до Царицына сам доеду.
— Хорошо, товарищ Саша, будет тебе отпуск, — подумав, произнёс Сталин. — Не опаздывай, не подведи доверие.
— Не подведу, товарищ Сталин, — сдерживая радость ответил я.
— Вижу, вопросов больше нет, — завершил разговор нарком.
— Приступайте к выполнению задания, — произнес молчавший до этого Озолинс, а Иван Лукич добавил:
— Умрите, но хлеб довезите.
Мне выдали подписанный Мининым мандат на получение требуемого и командировочное предписание за подписью Сталина, в котором накинули несколько дней для побывки домой. Пулемёты, как пообещал Ворошилов, привезут на станцию завтра к утру. Мы же с Калвисом отправились собирать в охранение бойцов из наших отрядов и принимать груз. Набирали людей из своих же отрядов сводного московского полка, Калвис из латышей, я из рабочих и чекистов. Хлеб нам вручали уже в сумерках под расписку, перед подписанием которой мы пересчитали мешки в каждом вагоне, а вагонов в эшелоне около десятка. За недостачу строго спросят, и брать на себя несуществующее зерно мне совсем не хотелось. Спустя часа полтора пересчитанная сумма по вагонам совпала с описью, мы расписались за принятый хлеб и выставили свою охрану у эшелонов.
С Калвисом мыслили мы, похоже, одинаково, так как столкнулся я с ним у хозяйственной части, где он размеренным голосом постепенно закипая выбивал выдачу им пустых мешков. Не знаю, закончился бы их разговор хватанием за оружие или нет, но мой мандат от Минина помог нужному исходу спора. Под предъявленный мандат добились мешков в нужном количестве, и Калвис за помощь вежливо меня поблагодарил. Теперь оставалась более тяжёлая (в буквальном смысле) половина действия с мешками – нужно было заполнить их землёй и перетаскать на открытые тормозные площадки товарных вагонов и перед дверью теплушки охраны. Уже стемнело, когда мы с бойцами, вооружившись лопатами, копали землю на окраине станции, ссыпали её в добытые мешки, а потом перетаскивали к вагонам.
Ранним утром первый эшелон с зерном отправился в путь. Я же с утра торчал в мастерских, поторапливая ремонт паровоза. Сам я в ремонте ничего не понимал, имея об устройстве паровозов только общее представление, поэтому работал подгоняющим фактором. Пришлось даже толкнуть маленькую и короткую речь для работников мастерских, как же без неё. В это время без митингов, пусть даже небольших, никуда. Это у меня был вообще первый опыт выступления на митинге за обе моих жизни, и я чувствовал волнение, как новичок перед дебютом, хотя прошёл он для меня неплохо. Начал говорить медленно, подбирая слова, потом раскрепостился и к концу небольшой речи даже воодушевился. Три десятка рабочих слушали внимательно, больше молчали, недовольных возгласов не было, так как я не предлагал никаких особых и непопулярных действий. После слов "о международном положении", то есть о Советской республике, об атаках на неё белочехов, Деникина, Краснова и интервентов, перешел к продовольственной проблеме, недостатке хлеба для рабочих, и о задаче скорейшей отправки эшелона с зерном их товарищам, рабочим Москвы и Петрограда. Призывом отремонтировать сегодня паровоз и таким образом внести свой ценный вклад в борьбе за дело рабочего класса я и завершил этот импровизированный митинг.