— Работаем! — ухаю я молотком. — И, раз!..
Наконец, рельсы прибиты к подкладкам и шпалам. Очень надеюсь, что не развалятся в стороны, когда по ним пройдёт наш состав.
— По вагонам! Своих не бросаем! — командую я, и одни бойцы хватают под мышки двоих сраженных товарищей, раненых или убитых, не знаю. — Инструмент взять! — и другие бойцы с молотками и лапами в руках бросаются бегом к теплушке и тормозным площадкам. Паровозная бригада давно уже укрывается в кабине паровоза.
— Давай, двигай помалу! — кричу я им, пробегая мимо.
Паровоз пыхтит, машинист, видно по привычке, даёт свисток, и состав трогается с места. Добегаю до двигающегося навстречу вагона с моей тормозной площадкой:
— Поберегись! — и просунув вперёд молоток, переваливаюсь через мешки мимо посторонившегося Петрухи.
Эшелон медленно проходит место повреждения и начинает ускоряться. Казаки, понимая, что цель ускользает, прекращают стрельбу, но, как видно, не желают упускать возможную добычу. Через минуту конница появляется из-за холма, устремляясь за нами в погоню. Огонь нашего станкового пулемёта мало чем помогает – казаки вытягиваются вслед поезду, попадая в "мёртвую зону" "максима", установленного на площадке одного из вагонов. Бойцы охраны стреляют по всадникам из винтовок, я высовываюсь за мешки с песком со "льюисом" в руках и палю по кучно скачущим преследователям. Какие-то пули находят свои цели, и самые резвые валятся наземь. Бешено колотится сердце, гремят колёса на стыках, громким треском звучат выстрелы, и мне кажется, что я слышу и стук копыт. В голове всё смешалось и всплывает что-то давно забытое:
Поезд разгоняется, но двое преследователей достигают последнего вагона. У меня кончается диск, меняю его, и в то же время сначала один, потом второй всадник цепляются за конечную тормозную площадку и перебираются с коней на неё. Второго я все-таки успеваю, высунувшись после смены диска, задеть выстрелами, выбивающими щепки из угла вагона, и он выпадает наружу. Остаётся ещё один. "Он может включить тормоза! Или отцепить вагон, а я за хлеб отвечаю лично!" — вспыхивает у меня в сознании. В эти годы на некоторых вагонах уже имеется автоматическая система воздушных тормозов, включающаяся при обрыве шланга. А если и не так, то есть поворотное колесо ручного тормоза. На сцепку наших вагонов не обратил внимания, какая там, автосцепка или винтовая ручная, и как легко её расцепить.
— Отгоняй казаков! — сую в руки Петрухе пулемёт, а сам, держась за стойку площадки, поднимаюсь на бортик, хватаясь за немного выступающую крышу вагона, подтягиваюсь и вползаю на неё. Поднимаюсь на ноги. Снизу слышен треск пулемёта, грохот колёс, и вагон заметно пошатывает. А внизу этой тряски не замечаешь. Крыша отсюда кажется намного более покатой, чем с земли, того и гляди слетишь. "Как только в фильмах герои по ней бегают?!" — думаю я. Смотрю назад, в хвост поезда, до которого четыре вагона. "Надо прыгать", — приходит мне в голову. Отхожу назад, собираюсь с духом, разгоняюсь и перепрыгиваю на соседний вагон. Не удерживаюсь на ногах и припадаю на колено, упираясь в крышу рукой. В хвосте на крышу последнего вагона с винтовкой в руке уже взбирается казак. Встав на ноги и увидев меня, он прижимает к плечу винтовку, готовясь стрелять. Выхватываю из кобура наган, делаю несколько выстрелов наугад и чувствую, как крыша вагона под ногами подаётся в сторону, от того что поезд входит в поворот. Бросаюсь ничком на вагон, казак стреляет, и то ли от отшатываясь от моих выстрелов, то ли отдачей своего, а то ли от поворота вагона под ногами, но он клонится вбок, теряет равновесие и слетает с крыши. Поезд несётся вперёд, я приподнимаю голову и вижу катящуюся по земле фигуру.
После поворота к стрельбе подключается "максим", у которого преследующие казаки оказываются в секторе поражения. Всадники бросаются в рассыпную, перебираются через невысокую насыпь на другую сторону пути, укрываясь от огня. Темп погони сбит, наш состав мчится дальше, и казаки отстают и прекращают преследование. Оторвались!
Разворачиваюсь в обратную сторону. Наган в кобуру, выдох, два шага разбега, прыгаю. Удерживаю равновесие, широко расставив ноги. Теперь надо слезть вниз. Как бы это проделать-то? Ложусь на живот, начинаю сползать вниз. Ноги болтаются, не находя опоры. Слезать, оказывается, ещё труднее, чем влезть! Что там внизу, не видно. Долго ещё сползать?! Вагон слегка тряхнуло, я дёргаюсь, проваливаюсь в пустоту, внутри всё холодеет от мысли, как я могу пролететь под колёса соседнего вагона. Неожиданно кто-то хватает меня за ноги. Петруха! Мои ступни находят опору, и, утвердившись ногами на бортике тормозной площадки, дальше слезать не в пример легче. Наконец, спрыгиваю на пол и без сил приседаю у стенки вагона.