— Маршалк Карл Петрович, уголовно-розыскная милиция.
— Романовская Софья Александровна, — ответила пожилая женщина и пригласила. — Прошу вас, пройдемте в кабинет.
В кабинете Маршалк заинтересовался представшей перед ним картиной с лежащими телами. Он нагнулся, осмотрел убитых, обратил внимание на выбоину в стене, попросил меня предъявить револьвер, посчитал стреляные гильзы в барабане. Изучил оружие грабителей, заметил, что револьвер первого производил один выстрел. Вгляделся в бумажку якобы от ЧК, найденную мной. Затем мы поднялись на четвёртый этаж, открыли незапертую дверь квартиры и увидели лежащую в прихожей убитую выстрелом женщину средних лет. Софья Александровна выглядела бледно, но держалась прямо, хотя было видно, что дается ей это нелегко. Она узнала в убитой свою соседку с верхнего этажа. Вернувшись обратно на третий, Маршалк выслушал мой рассказ о событии и деталях ограбления, задавая уточняющие вопросы. Когда я упомянул, что узнал лицо одного из бандитов, бывшего на Малой Дмитровке среди анархистов, Маршалк поморщился: "Их, к большому сожалению, сложно приструнить. Они бросаются громкими словами о свободе и революции, а сами, на мой скромный взгляд, враги любого порядка и любой власти. Попомните моё слово, молодой человек, и нынешняя власть еще столкнётся с ними".
В это время приехал Розенталь с чекистом, представившимся как товарищ Петерсонс и говорившем с явным акцентом. Он осмотрел трупы грабителей:
— Нет, это не наши.
— Вот их якобы "мандат", — показал ему Розенталь. — Похоже на явную подделку.
— Очень грубую подделку, — подтвердил Петерсон. — Не оформлена должным образом, печать смазана, подпись не различима. Даже не потрудились. Это ваше дело, обычное ограбление.
— Молодой человек видел одного из них среди анархистов около захваченного купеческого собрания на Малой Дмитровке, — добавил Маршалк еще одну подробность. Петерсонс недовольно прищурился:
— Анархисты… Который из них?
— Вот этот, — указал я.
— А вы кто? — задержав на мне колючий взгляд, спросил Петерсонс.
— Это товарищ Кузнецов, они с женой приехали к нам из Петрограда с мандатом Комитета охраны, — вставил Розенталь. Недоверие во взгляде чекиста значительно уменьшилось:
— Из Петрограда… Это отлично. Расскажите, когда и как вы его видели? — спросил Петерсонс, кивнув на грабителя.
Я описал нашу поездку в день приезда, неожиданную пальбу и вышедших из особняка анархистов, Петерсонс задумчиво слушал.
— Мы заберем трупы, предъявим лидерам анархистских групп для опознания. Попробуем надавить, чтобы прижали своих, — произнёс чекист. — Пришлю подводу. Товарищ Кузнецов, возможно, вы нам понадобитесь. На этом всё. До свиданья, товарищи, — попрощался он и ушёл.
"Вот уже и ЧК обо мне знает, засветился, — недовольно подумал я, — радует хоть, что в хорошем ключе".
После ухода чекиста мне пришлось повторить еще раз описание событий и своих действий, теперь и для Розенталя. Он выслушал и задал вопрос:
— А когда вы, товарищ Кузнецов, поняли, что это не из ЧК?
Я рассказал про свои доводы и добавил:
— А когда прочитал этот поддельный мандат, то всё подтвердилось.
— А вы, молодой человек, оказывается, грамотный, — удивился Маршалк, — поскольку смогли прочесть этот "мандат".
— Читаю я хорошо, — стушевался я, недовольный своей болтливостью, — я в другом смысле учиться хотел…
— А ну-ка берите и пишите… — Розенталь пододвинул ко мне письменный прибор и лист бумаги на столе в кабинете. — Готовы?
Я присел на стоящий рядом стул, открыл крышку чернильницы, неловко взял в руки ручку с металлическим пером, примеряясь к ней. Первый раз в жизни беру в руки такую ручку и перьями пишу первый раз. "Как их держать-то, чтобы руки в чернилах не измазать?" — подумал я и ответил:
— Готов…
— Пишите, — сказал Розенталь. — Вся власть Советам!
Я написал эту фразу, макая несколько раз ручку в чернильницу и царапая пером по бумаге. Нажим я регулировать совсем не умел, и линии у меня выходили то жирными, с каплями клякс, то тонкими и бледными. Металлическое перо цеплялось за бумагу, особенно не хотело оно двигаться вбок, оставляя за собой бороздки. Буквы вышли кривыми, как будто писал первоклассник. Розенталь посмотрел на мои мучения и только хмыкнул. Маршалк взглянул на написанный текст и поправил меня:
— Вот здесь, молодой человек, вместо "есть" пишется "ять", а в конце вы забыли "ер". Но, в целом, не дурно, я ожидал худшего. Но учиться вам, несомненно, понадобится, так оставлять нельзя, — добавил он.