Внутри, естественно, всё гремело, ревело и вибрировало, с чем бы сравнить-то… ну вот видели наверно, как строители сваи заколачивают, а всё вокруг в радиусе сотни метров подпрыгивает – примерно как-то так, только частоту забивания свай надо на десять умножить. Соседей слышно вообще не было, второй пилот, чтобы я что-то расслышал, наклонялся мне прямо к уху и орал туда дурным голосом – да если честно, то и говорить-то нам особо не чем было, он мне крикнул, чтоб я за ящиками следил, когда болтанка начнётся. Из чего я заключил, что болтанка будет обязательно.
Она и началась сразу почти после взлёта, мало, значит, мне было рёва моторов и вибрации бормашины, так ещё и качели вверх-вниз добавились. Ну ничего, Антоша, подбодрял я себя, всё ведь на этом свете когда-то заканчивается, долетим и мы в конце концов до этой грёбаной Ольховой бухты. В промежутках между контролем расползающихся ящиков посматривал в иллюминаторы вниз – летели мы строго над морем, сначала по Аваче (и точно, огроменная бухта-то выходит, насколько я помнил, вторая по величине в мире после Сиднейской кажется), потом мимо широко известных Трёх Братьев (ну это три скалы такие у выхода в открытый океан, по легенде они когда-то защитили Питер от цунами и от этого окаменели), а далее вдоль береговой полосы. Никаких таких страшных перевалов, нелётной погодой над которыми нас кормили последние полторы недели, не заметил.
Летели на высоте где-то двести-триста метров, видимость была замечательной. Чем полёты над Камчаткой отличаются от полётов, к примеру, над центральной Россией? Не знаете, так я вам скажу – нет распаханных прямоугольниками полей. Холодно же здесь, за короткое дождливое лето ничего уродиться не успевает, поэтом и не сеют, а природа внизу имеет свой первозданный вид, как при первооткрывателях Владимире Атласове и Витусе, сами понимаете, Беринге. Ветерок не сказать, чтобы очень сильный был (что не мешало воздушным ямам, в них мы проваливались с пугающей пунктуальностью), волн на море было немного, а берег был скалистым и обрывистым – маленькие полоски пляжиков если и возникали, то ненадолго, а так всё одни холодные скалы, обрывающиеся со стометровой высоты в прибой.
Вертолёт начал снижение, волны со скалами резко приблизились, наконец он развернулся над каким-то заливом и завис над небольшой песчаной площадочкой рядом с ручьём. И деревянное сооружение типа «будка» тут рядом имелось, с флагом и сачком, показывающим направление ветра. Сели. От будки к нам, пригибаясь и укрываясь от поднятого песка, направились двое, один офицер, второй матрос. Второй пилот пробежал мимо меня и моих ящиков, раздраил люк и крикнул мне, чтоб я выходил – частота вращения лопастей уже снизилась, поэтому совсем уж громко орать не приходилось.
– Добро пожаловать в бухту Ольховую, – сказал мне офицер в форменном кителе и фуражке, оказавшийся капитаном третьего ранга, – как долетели?
– Спасибо, все хорошо, – ответил я, – надо наверно разгрузиться, чтобы людей не задерживать.
– Да, конечно, – по-простому ответил офицер, – сейчас всё разгрузим, БМП уже едет.
И точно, откуда-то справа из кустов сразу выехал означенный БМП, взрывая гусеницами почву. Он подрулил кормой, из кабины вылезли ещё два матросика, и мы вчетвером (я плюс три матроса, офицер уж мараться не стал) оперативно перетаскали ящики в кузов.
– Можете лететь, – сказал сразу после этого офицер пилоту, тот кивнул и задраил люк.
Вертолёт снова набрал обороты, разогнав новую песочную тучу, все отвернулись, чтобы в глаза хотя бы не попало. А когда, наконец, всё стихло, офицер представился, сказав, что его звать Виктор-Сергеичем и он здесь зампотех, ну я в ответ тоже сказал, кто я.
– Надо наверно подождать следующего рейса, – добавил я, – а тогда уже всё барахло вместе взятое перевезти к месту использования.
– Во второй корпус, – уточнил Виктор Сергеич, – только я бы на твоём месте не рассчитывал на скорый второй рейс.
– Почему? – спросил я.
– По собственному опыту знаю, что вертушки к нам прилетают не чаще раза а месяц. Если конечно экстренного повода какого нет – заболел кто-то или наоборот, сильно нахомутал в чём-то.
– То есть мне остальных моих товарищей месяц здесь что ли ждать придётся? – упавшим голосом спросил я.
– Да ты не отчаивайся, доставят их, может даже и побыстрее, но вот насчёт сегодняшнего дня могу поспорить – не прилетит сюда больше никто.