– Ну и где твой герой? – спросил замполит, окинув взглядом обеденный зал и кухню.
– Вон там лежал, возле батареи, – я поднял с пола кусок верёвки, – этим вот я его и привязал. Наверно недостаточно крепко…
– Тэээк, – протянул замполит, – чем дальше, тем веселее… только нам в коллективе ещё беглого психа не хватало. А может и не было у вас никакой ссоры, а тебе просто померещилось?
– Хорошенькое мерещенье, – откликнулся я, – за малым кишки не выпустили. Вон и нож его в подоконнике торчит, так, как воткнул… надо ж, не взял…
– Короче так, Антон эээ… (Валерьевич, подсказал я) да, Валерьевич, берёшь этот нож и мы идём в медпункт за пилюлями, всё, что есть, надо бы загрести, так что вот эту сумку возьмём (и он прихватил невесть как оказавшуюся тут огромную дорожную сумку), потом к американцам, потом в арсенал вооружаться…
– А что, пора уже? – вставил я свои пять копеек.
– Да, на мой взгляд самое время, оружие не всем выдадим, только заслуживающим доверия…
– А дальше что?
– А дальше по обстоятельствам.
И мы зашагали в медпункт, прихватив с собой сумку. Это недалеко было, та же казарма, но вход с противоположной стороны от общаги. Нужный ключ у замполита на связке оказался, так что проникли мы туда без особых проблем – внутри было тихо и пахло чем-то медицинским.
– А кто у вас тут фельдшером-то работает… работал то есть? – спросил я.
– Жена командира, Эльвира, – ответил замполит, открывая шкаф с медикаментами, – берём всё подряд, разбираться после будем… ты, кстати, что-то в лекарствах понимаешь?
– Обезболивающее от слабительного отличу конечно, – отвечал я, – но на более высокие уровни не претендую.
В это время сверху откуда-то зазвенело разбитое стекло.
– Это в той комнате, где американцы сидят, – безошибочно определил направление замполит, – быстро к ним.
Я прихватил солидно потяжелевшую сумку и мы понеслись на второй этаж через центральный вход. Дрожащими руками я открыл дверь, но волнение моё, как тут же оказалось, было преждевременным – ничего особенного тут и не происходило, но одно окно таки зияло разбитым стеклом.
– Что случилось, парни? – спросил я сразу у всех них.
– Ветром окно разбило, – ответил мне капитан, – больше ничего.
– Ну и хорошо, что хотя бы у вас всё хорошо, – сказал я, открывая сумку, – кому тут надо было таблетку от головы, забирайте.
И я протянул Элайдже две упаковки, одну цитрамона, другую аскофена. Тот повертел в руках незнакомые медикаменты и попросил уточнить, точно ли оно от головы – я уточнил, цитрамон посильнее, аскофен помягче, так что выбирай, что больше нравится.
– Слушай, начальник, – обратился я к замполиту, – на ночь-то их тут что ли оставляем? Запертыми?
– Ну да, – ответил тот, – а у тебя есть другое предложение?
– Да как сказать… тут такие странные вещи происходят, если люди по одиночке остаются, так может их тоже в общагу перевести, не убегут же они в самом деле с нашего необитаемого острова…
– Правильная мысль, – одобрил меня замполит, – скажи им, чтоб переезжали… а я на чукчу пойду посмотрю, не случилось ли с ним чего.
Передал ребятам то, что мы от них хотим, они мигом подхватились и через полминуты готовы были идти за мной хоть на край света. По дороге в общагу разговорился с Элайджем, он у них самым болтливым оказался, так выяснилось, что родом он аж из самого Нью-Йорка, в Бруклине родился, родители евреи, они и определили его в Массачусетский технологический институт, но он малость недоучился там, связался с леваками, потом прибился к Гринпису, так вот и плавает уже лет пять по морям в поисках редких видов морских животных.
Отвёл их в общагу, представил остальным, они выбрали одну из двух свободных комнат, про Андрея я сказал только то, что и он пропал, как мичман с Мыльниковым, и тут с улицы меня позвал замполит.
– Выходи, поговорим с Коской, он тут интересные вещи рассказывает.
Вышел, самому интересно стало, что там этот туземец наплёл. Оказалось, что и точно любопытные вещи – оказывается эти развалины, куда боеголовка угодила, были уже развалинами, когда Коска маленьким был, а лет ему столько, что он царя ещё помнил.
– Ты чего, действительно Николая застал? Это ж сколько тебе стукнуло-то?
– Скоро восемьдесят будет, – ответил Коска, попыхивая трубкой.
– Ну и дальше что? – подогнал его замполит.
– И ещё мой дед, Эремом его звали, что на вашем языке значит «старший», говорил, что и на его памяти они всегда были развалинами.