Брунель нажал одну кнопку на панели, которая выключила сигнализацию на парадной двери, потом другую кнопку, которая отпирала три замка на двери. И замки и сигнализация получали питание не от общей сети, но от батареек. Когда Брунель увидел, что его помощники вошли и дверь закрылась, он выключил телевизор и сел за стол. Тридцать секунд спустя в дверь постучал Шанс, затем он вошел, а за ним и Мухтар.
- Ну? - осведомился Брунель.
- Мы подождали, когда они выйдут, а затем проследили за ними, - доложил Шанс. Он сел на диван и пригладил свои серебристые волосы. - Они подъехали к дому у Гайд-парка. У нее там пентхауз. Фрейзер сел в такси и, похоже, уехал домой. Блейз и Гарвин вошли в дом. Чуть позже в пентхаузе зажегся свет. Мы прождали полчаса, потом уехали. Наверное, Гарвин останется на ночь. - На мгновение его неподвижное лицо исказила гримаса. - Теперь они, похоже, знают, как мы с Джако к ним относимся.
- А что Пеннифезер?
- Мы его не видели.
Брунель рассеянно побарабанил пальцами по столу, потом сказал:
- Это не может быть совпадением. Вы видели, как Пеннифезер выходил из "Легенды", за их столиком было четвертое место. Не исключено, что он обедал с ними.
Джако молча расхаживал по кабинету, и было только видно, как под тесно облегающим фигуру костюмом бугрятся мышцы. Шанс пожал плечами:
- Возможно, но я не вижу тут связи с делом Новикова. - Он промокнул лоб платком, затем продолжил: - Когда она повязала нас и запихала в машину, она не задавала никаких вопросов, не обыскивала нас, и вообще не проявляла никакого интереса к тому, зачем мы там возникли. Она, похоже, забрала его с собой в Англию, но я не вижу тут ничего особенного. Куда важнее, что мы сегодня видели Фрейзера в обществе Блейз и Гарвина.
- Думаешь, он хочет попробовать с их помощью получить сингапурские бумажки?
- Уверен, что сейчас Фрейзеру на все остальное плевать. А он отличается редким упорством.
- Почему они должны дать согласие?
- Не знаю, но у меня такое предчувствие, что они скажут "да". Они и раньше оказывали услуги Тарранту. Причем не за деньги. Британцы платят гроши. И они помогают ему вовсе не потому, что надеются с этого что-то иметь. Нет, похоже, они просто хорошо к нему относятся. Это же абсурд!
- С нашей точки зрения, да. Но порой люди действуют из самых невероятных побуждений. - Брунель закурил. - Так или иначе, Адриан, я с тобой согласен: они могут попробовать завладеть документами.
Джако устремил взгляд на массивный сейф в углу, вделанный в стену, потом сказал хриплым голосом:
- Вы хотите убрать бумажки куда-нибудь в другое место? Может, положить их в банк?
- Нет ничего более абсурдного, чем положить их в банк, - сказал Брунель. - Боюсь, банковские сейфы не устоят против Тарранта, если он очень уж захочет наложить руки на их содержимое. Но этот сейф куда надежнее. - Он поносился на Шанса и добавил: - Судя по их досье, они могут придумать что-то исключительно остроумное. Тонкое...
- Это не так-то просто, - отозвался Шанс. - Чтобы вскрыть сейф, им потребуется двенадцать часов активной работы. Без помех. Стало быть, сначала надо вывести из игры нас. Но для этого опять-таки им надо будет попасть в дом. Но здесь отличная система безопасности. Ее не выведешь из строя с помощью кусачек. Они могут попасть в дом, только если мы им это позволим. Но нам придется следить за нежданными посетителями - почтальонами, монтерами с телефонной станции, служащими электрической компании, которые снимают показания счетчиков, водопроводчиками, ищущими утечку. Если мы проявим бдительность на этот счет, то вряд ли ошибемся.
Какое-то время Брунель сидел, погрузившись в раздумья, потом сказал:
- Хорошо, Адриан, в течение нескольких дней будем жить на осадном положении. Все детали разработай сам. Но отныне один из вас должен находиться безотлучно в этот комнате. С пушкой. - Он в упор глянул на Шанса и повторил: - С пушкой, Адриан. А когда мы их поймаем, тогда можешь пустить в дело свой перочинный ножик. - Он затушил сигарету и встал, чуть возвышаясь над столом. - Джако, ты дежуришь до трех утра. Потом тебя сменит Адриан. Я понимаю, что маловероятно, чтобы они выкинули что-то этой ночью, но именно поэтому мы переходим на новый график сейчас. Говорят, Блейз - большая мастерица на то, что кажется маловероятным. - Он вопросительно поднял брови и спросил: - По-моему, вы оба теперь можете это подтвердить, верно?
Белозубая улыбка Адриана получилась несколько натянутой.
- Тогда мы не знали, с кем имеем дело, - сказал он.
- Боюсь, что, если бы и знали, ничего бы не изменилось, - отозвался Брунель, не без скрытого удовольствия наблюдая за тем, как эта реплика вызвала на лбу Шанса новый налет испарины. Джако плюхнулся на диван, извлек из-под пиджака пистолет и стал его осматривать. Когда Брунель двинулся к двери, Шанс осведомился самым учтивым тоном:
- Вы сегодня не собираетесь воспользоваться Лизой?
- Нет, - сказал Брунель и, помолчав, добавил: - Она в твоем распоряжении, только не особенно увлекайся. Мне она вскоре понадобится для дела, так что не оставляй следов. Ясно?
- Для дела? - удивленно переспросил Адриан.
- Если Блейз и Гарвин так и не объявятся, я, возможно, подброшу ее Гарвину.
- Но зачем?
- Сингапурские бумажки - не единственный мой интерес, Адриан.
- Пеннифезер?
- Да. В настоящее время он поддерживает связь с Блейз и Гарвином, поэтому надо действовать осторожно. Как-никак это наша единственная возможность возобновить работу над проектом Новикова.
Шанс кивнул, но как-то вяло. Брунель заметил это и сказал:
- Не вешай нос, Адриан. Даже если тебе не удастся пощекотать своим ножичком Блейз в ближайшие день-два, я надеюсь, мы предоставим тебе эту возможность чуть позже.
Лиза лежала в кровати и читала книгу. Когда отворилась дверь и в спальню вошел Шанс, она сделала над собой усилие, чтобы не поддаться панике и унять неприятное ощущение в животе. Впрочем, она тотчас же устыдилась, что испытывает к нему такое отвращение, устыдилась своей отчаянной надежде, что в этот раз он не сделает ей очень больно.
С того последнего случая прошел лишь месяц, и Лиза надеялась, что Брунель не отдаст ее снова Адриану так скоро. Чтобы доставить Шансу удовольствие, ей полагалось держаться совсем не так, как с Брунелем. Ей следовало оказывать сопротивление, поначалу довольно слабо, затем все сильнее и сильнее, выказывать страх. Потом наступало самое ужасное: он подвергал ее телесному наказанию за строптивость. Затем все делалось немного легче - ей только надо было оставаться пассивной, податливой, как большая тряпичная кукла. Лиза чувствовала себя виноватой за то, что воспринимала телесные наказания как "самое ужасное". Голоса внушали ей, что надо доставлять удовольствие Брунелю, и если он направлял к ней Адриана, то и ему. Адриан не посещал бы ее, не будь на то воли Брунеля, а значит, он тем самым выполнял волю Голосов, и ослушаться означало согрешить.