Таймер в голове Вилли отсчитал девяносто секунд. Он был доволен - Джок поработал на славу. В этот момент Миллер пробежал мимо экскаватора, а Вилли ловким маневром ковша погрузил и сейф, и битые кирпичи на толстые маты на полу фургона. Потом он дал задний ход и вырубил двигатель. Он не боялся помех со стороны тех, кто находился в доме. Модести держала дом под контролем, да к тому же должна была сделать свое дело колючая проволока, которую она и Вилли выгрузили из фургона и натянули у входа и передних окон, пока Джок долбил шаром стену. Он также не боялся, что на место событий могут явиться посторонние. На всех подходах к площади Фрейзер поставил по человеку. Они установили знаки "проезд запрещен" и были готовы задерживать прохожих или полицейского, делающего обход, с упорством сильно выпивших гуляк.
Мимо пронеслась высокая фигура в длинном плаще, брюках и берете. В таком наряде Модести Блейз никак не походила на женщину. В руке у нее было специальное пневматическое ружье с двухдюймовым дулом - с его помощью она и выпустила заряды со слезоточивым газом. Она залезла в фургон, вслед за ней Вилли, а Джок, сидевший за рулем, дал газ, как только они захлопнули дверь.
Прошло две минуты и десять секунд. Вилли облегченно вздохнул. Они действовали с опережением графика на тридцать секунд, а может, и больше. Фургон выехал с площади, миновал знак "проезд запрещен", возле которого брел, пошатываясь и держась за перила дома, какой-то алкоголик. Их обогнал "мерседес", и они двинулись за ним с интервалом в пятьдесят ярдов. Вилли выглянул в заднее окошко. Соблюдая нужную дистанцию, за ними следовал "ягуар". Где-то поблизости находилось еще две машины. Джок Миллер вызвал из своего гаража в Глазго четверых водителей, чтобы в случае преследования создать затор.
Модести взяла в руки небольшую рацию, включила ее и сказала:
- Три минуты. Как слышите? Прием.
- Три минуты, - услышала она голос. Это говорил Джек Фрейзер.
Малыш Джок ехал в сторону Найтсбриджа, не замедляя и не ускоряя хода. Он остановился у светофора. Две другие машины тоже. Модести снова произнесла несколько слов по рации. Полминуты спустя они двинулись дальше. Проехали Найтсбридж, показался подземный туннель у Гайд-парк-корнер. В туннеле красные огни и знак "проезд воспрещен". "Мерседес" взял влево, а фургон, похожий на почтовый, направился в туннель, невзирая на запрещающий знак. "Ягуар" поехал следом. Где-то в середине туннеля дорогу загораживал большой грузовик, в каких перевозят мебель. Двери его были открыты, и двое работников устанавливали трап. Один был в короткой дубленке и кепке, второй - Джек Фрейзер - в черном пальто и котелке. Тот, что был в дубленке, посмотрел на фургон и поднял вверх большие пальцы.
Малыш Джок Миллер прищурил свой зрячий глаз, рассчитывая скорость и расстояние. Когда передние колеса фургона оказались на трапе, он двигался со скоростью пятнадцать миль в час. Затем Джок Миллер дал газ, мотор взревел, и фургон гладко преодолел подъем, оказавшись в грузовике. Все было проделано с такой точностью, что Джоку Миллеру даже не пришлось давать тормоз, когда его машина полностью оказалась в большом кузове.
Он вырубил мотор, выскочил из кабины и помог человеку в дубленке убрать трап. К ним присоединились Фрейзер и Вилли Гарвин. Когда они закончили, Вилли поставил подпорки под колеса красного фургончика. Подъехал и "ягуар" и остановился, не выключая мотора.
Модести, присев на край кузова грузовика, сказала:
- Джок, ты просто прелесть!
Тот скорчил гримасу:
- Мы отстрелялись бы на пять секунд быстрее, если бы Гарвин так не возился с ковшом. - Он покосился на сейф в фургончике и заметил: - Главное, что ящик у вас, а Гарвин обещал мне по пятерке за каждую секунду быстрее двух минут, мамзель.
Он назвал ее так, как это делали все мужчины в Сети, кроме Вилли. На его лице появилась волчья улыбка. - Значит, набежала кругленькая сумма.
- Вилли обязательно раскошелится, Джок, но тебе полагается кое-что еще, кроме выигранного пари. Я скоро объявлюсь.
- Правда? - Джок поморщился. - Вот еще не хватало! Это все так, по старой дружбе.
- Все равно я скоро дам о себе знать, - улыбнулась Модести. - Ты же не хочешь, чтобы я решила, что ты стал сентиментальным, а? Ладно, теперь вперед, Джок, и огромное спасибо.
Он фыркнул, спрыгнул с грузовика, сел рядом с водителем "ягуара". Фрейзер и человек в дубленке закрыли двери грузовика и двинулись к кабине. Заурчал мотор, и грузовик стал набирать скорость. С того момента, как красный фургончик скрылся в туннеле, прошло восемьдесят секунд.
Водитель "ягуара" дал газ и затем обратился к Миллеру:
- Ну что, Джок, все кончилось удачно?
- Угу.
- А вообще что за шум-то?
Джок Миллер устремил на него взгляд, полный злой иронии.
- Какой такой шум? Ты что-то заметил, Джимми?
Водитель поджал губы, потом медленно покачал головой.
- Что ты, Джок! Ничего не заметил.
- Тогда не задавай дурацких вопросов, Джимми. Не имей такой привычки. Лучше скажи, где у тебя сигареты.
В кабине грузовика Фрейзер снял шляпу, вынул рацию и произнес: "Все в порядке", услышал в ответ то же самое и выключил ее. В начале туннеля со стороны Найтсбриджа из припаркованного неподалеку фургончика выбрался человек и убрал запрещающий знак.
Вилли Гарвин, сидевший на сейфе, чуть подался вперед и щелкнул зажигалкой, поднося ее к сигарете Модести. В тусклом свете язычка пламени он увидел, какой у нее напряженный взгляд. Раньше этого не было, и сам он сейчас как раз пребывал в отличном расслабленном состоянии. В этом и заключалось различие между ними. Вилли как раз бывал особенно напряженным перед операцией, при обсуждении плана, когда Модести, напротив, держалась спокойно, даже слишком. Во всяком случае она производила впечатление полной раскованности. Она совершенно хладнокровно воспринимала препятствия, более того, казалось, что она рассматривает их как существенный компонент общего замысла, когда препятствие можно превратить в преимущество. Моменты напряжения при всей их мимолетности приходили позже, хотя, возможно, только Вилли умел разглядеть такие сигналы. Но нельзя вообще не проходить через такие состояния. Они были неотъемлемой частью игры, придавали ей остроту. А потом уже возникало ощущение победы, упоение нектаром, ликование от покорения горной вершины.