Он заснул только под утро с мыслью о том, что теперь ему будет принадлежать все. Все…
Он заснул с улыбкой на губах, а утром был как всегда спокоен и собран. Прежде чем сделать то, что он задумал ночью, надо было внимательно прослушать всю ленту, и не исключено, что существуют другие записи. Сегодня днем Брюнель и Жако поедут в Кигали. Не считая Лизы, Чанс будет единственным человеком во всем северном крыле, а Лиза… Адриан криво усмехнулся. Лиза близко не подойдет к кабинету. У меня будет полно времени.
Уже через сутки после разговора с Джайлзом Модести ощутила изменения в своем состоянии: прояснялось сознание, возвращалась способность к анализу. Она уже могла сосредоточиться на какой-то одной мысли и оценить поставленную перед собой задачу.
Через двое суток желание действовать стало почти непреодолимым, Модести казалось, что оно буквально гудит в ней, как маховик динамомашины. Она чувствовала, как к ней возвращается ее «я», и уже несколько раз вела мысленный диалоге Уилли Гарвином.
«Все будет хорошо, Уилли, любовь моя. Он рассчитывает, что наркотики выведут меня из игры, — знаешь, если бы Джайлз не догадался, так бы оно и получилось. Смятение, хаос мыслей… — это ужасное ощущение, ты вначале действуешь по инерции, а затем наступает апатия. Но теперь все позади. Мне почему-то кажется, Уилли, что в конце концов все окажется гораздо проще, чем я думаю. Единственное, что сейчас нужно сделать, так это добраться до Джайлза, вытащить его и на одной из машин рвануть через границу. Я поеду в Калимбу. Там живут Джон и Эйнджел — миссионеры, о которых я тебе рассказывала. Они позаботятся о Джайлзе. А вот когда он будет в безопасности, я вернусь сюда и разберусь со всей этой шайкой — с Брюнелем, Чансом, Муктаром — с каждым, кто окажется у меня на пути. И не волнуйся, Уилли. Я буду осторожна. Мне бы очень хотелось разделаться с ними прямо сейчас, но это рискованно. Главное — вытащить Джайлза. Будь бы ты со мной… Мы могли бы… нет, не хочу даже думать об этом. Со мной все в порядке, но я ужасно скучаю по тебе. Спи спокойно, Уилли, любовь моя».
Последние два дня они, как и раньше, продолжали обрабатывать Модести, обращаясь с ней то жестко, то изысканно вежливо, но делали это как-то равнодушно, словно без цели. Так, мелкие уколы и глупые подначки. Сегодня ее вообще оставили в покое, видимо, потому, что Брюнель и Жако уехали, а насколько Модести могла понять, Брюнель не доверял Чансу самостоятельных действий.
Модести была заперта в своей комнате, и это ее устраивало. Узнав о наркотике в воде, она теперь надолго погружалась в транс, контролируя действительность лишь из глубин подсознания, как ее учили в юности. Этим Модести окончательно очистила организм от яда, а еженощные упражнения вернули телу хорошую физическую форму.
На третью ночь Модести решила проверить себя. Дверной замок легко открылся отмычкой из проволоки, которой она, выломав из пружины своей кровати, придала нужную форму. Облачившись в черные джинсы и майку — ее единственную собственную одежду, — Модести, словно призрак, выскользнула из комнаты и в течение двух часов обследовала спящий дом.
В кухне Модести обнаружила фонарик. Отрезав кухонными ножницами кусок ткани от подола своей майки, Модести сделала в нем отверстие и обернула вокруг фонаря так, чтобы луч света был как можно тоньше. В ящике разделочного стола она нашла несколько кухонных ножей и, выбрав самый тонкий, с шестидюймовым лезвием, спрятала его под стелькой своего жесткого тапочка. Полчаса она потратила на поиски оконной и дверной сигнализации и с удивлением обнаружила, что ее нет. Следовательно, завтра она беспрепятственно выйдет из дома.
Что может пригодиться помимо ножа? Фонарик. Важно еще, чтобы хозяева не хватились вещей. Но вряд ли они заметят отсутствие фонаря и кухонного ножа. В ящике буфета Модести наткнулась на пустую бутылочку для уксуса из очень твердого дерева с притертой крышкой-солонкой в форме гриба. Бутылочка удобно ложилась в ладонь, а дюймовые выступы с обеих сторон превращали ее в импровизированное конго.
Выключив фонарик, Модести стала всматриваться в темноту — через несколько секунд глаза ее уже адаптировались, и она с радостью почувствовала, что нервы работают без напряжения, а тело готово к любой внезапности. Она снова была абсолютно уверена в себе и своих ощущениях и, убеждаясь, что все пришло в норму, Модести испытывала подлинное облегчение.
Через десять минут Модести выяснила, что верхний этаж северного крыла заперт. Именно там находились комнаты Брюнеля, Лизы, Чанса и Жако. В закрытую часть дома можно было проникнуть только через длинный коридор, соединявший северную и южную части здания — этот коридор шел через верхние лестничные площадки, а где-то посреди северного крыла в нем была массивная стальная дверь, оказавшаяся закрытой. Модести долго изучала ее в темноте, борясь с искушением открыть замок, но сумела сдержаться.