«Таня! Угрызения совести не оставляют меня. Я противен себе с того злосчастного вечера. Не прошу о возврате Вашего расположения — только простите.
Верьте слову бывшего солдата-пограничника: я не хотел в Вашу жизнь внести и маленькой соринки.
Тане Наливиной девятнадцать лет. После окончания средней школы ей не удалось поступить в медицинский институт, но она твердо решила осуществить мечту — стать врачом, и вот уже второй год работает в поликлинике. Отец Тани погиб на фронте, и она жила с матерью. Весной Таня познакомилась с демобилизованным пограничником Иваном Дубенко. Ей понравился этот крепкий, с обветренным лицом серьезный парень. Но как-то, совсем недавно, провожая Таню домой после кино, Дубенко позволил себе ее обнять и поцеловать. Таня ударила его по лицу и горько расплакалась. «Я думала, вы не такой!» — услышал Дубенко. Она перестала с ним встречаться, не отвечала, когда он вызывал ее по телефону, переходила на другую сторону улицы, если встречались. Но ей все же было жаль Дубенко. И вот письмо от него…
Открылась дверь, и вошел Бахтиаров. Таня сразу подметила перемену в нем и удивленно воскликнула:
— Что с вами?
— Здравствуйте, Таня. Что вас поразило?
— Выглядите ужасно! Вы здоровы? — спросила Таня, пряча письмо в карман халата. Не вставая с места, придвинула стул. — Садитесь.
— Не знаю, что вам и ответить, — сказал Бахтиаров, присаживаясь к столу. — Больным себя не считаю, просто устал…
Замолчали. Таня поняла, что Бахтиаров хочет о чем-то ее спросить, и терпеливо ждала, поправляя рукой выбившиеся из-под шапочки тонкие светлые волосы.
— Случайно, от Анны Григорьевны вы не получаете писем? — спросил Бахтиаров.
— Мне казалось, — мягко сказала Таня, — что Анна Григорьевна должна была поехать куда-то вместе с вами…
— Мне думается, с вами можно говорить откровенно.
— Во мне еще никогда никто не ошибался! — покраснев, ответила Таня и, откинувшись на стуле, скрестила на груди руки.
«Эту манеру она переняла от нее», — подумал Бахтиаров.
— Что вам обо мне говорила Анна Григорьевна? Кто я, где работаю?
— Вы инженер какого-то исследовательского института, засекреченного, — просто ответила Таня.
Бахтиаров невольно улыбнулся и подумал: «Действительно исследовательский институт…» Но через мгновение его лицо снова стало строгим и озабоченным.
— Так она вам сказала?
— Да. Разве это неправда? — спросила Таня.
— Я работаю в органах госбезопасности, — помолчав, ответил Бахтиаров, не спуская глаз с лица девушки.
Таня не удивилась. Она только спросила:
— Она знает?
— Да.
— Если она мне сказала иное, значит, так нужно, — заключила Таня и, посмотрев в окно, с увлечением сказала: — Ваша работа нужная. Очень! Я там с удовольствием бы поработала. Правда, мне нравится и здесь, но если бы, допустим, потребовалось, то я… — Таня покраснела под пристальным взглядом Бахтиарова и спросила:
— Почему вы так на меня смотрите? Я кажусь вам смешной?
— Нисколько! — возразил Бахтиаров. — Мне понравилось сказанное вами.
Похвала еще больше смутила ее. Она наклонила голову.
— Что же с Анной Григорьевной? — с беспокойством спросила вдруг.
— Она исчезла…
— Как! — вскочила Таня со стула.
— Не знаю. В общем, ее нет.
Немного помолчав, Таня сказала:
— Теперь мне понятно, почему ее не было на похоронах Ольги Федосеевны. Она ведь у нас в поликлинике лечилась. Я ее знала. Я многих спрашивала, но никто ничего толком не знал. Наши девочки болтали, будто Анну Григорьевну из отпуска вытребовали в какую-то важную командировку куда-то в Азию, словом, далеко…
— Никто ничего не знает… Ищут.
Таня сжала пальцами виски.
— Сколько несчастий на одну семью! Вадим Николаевич, что же это такое?
— Не знаю, Таня. Очевидно, стечение обстоятельств.
— Ну и как же теперь? — в вопросе Тани звучала неподдельная тревога.
— Понятия не имею.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, Вадим Николаевич? — спросила Таня. — Говорите прямо. На меня можно положиться.