— Мне очень жаль. — Она надеялась, что ее сарказм заденет его, но Адриан, казалось, всего лишь позабавился, — Когда ты придешь в следующий раз, я буду бить челом. Ты будешь счастлив?
— Весьма. — Адриан присел на корточки рядом с ней. Ей захотелось, чтобы он исчез. Но он указал на ткань и разложенную на ней выкройку. — Это говорит о том, что у тебя техническое мышление. Не могла бы ты мне объяснить, что к чему?
Она постаралась, чтобы в ее словах прозвучала издевка:
— Объяснить это тебе? Вы просто ничего не поймете, доктор Крэйфорд. Я могу научить вас сложностям и технике пошива одежды не больше, чем вы меня — тайнам математики.
— В математике нет никаких тайн. Тебя явно отпугнуло от предмета плохое преподавание ее в школе и учителя, которые не смогли заставить тебя понять математику — скорее всего, потому, что сами ее не понимали. — Он посмотрел на нее, оценивая, и Розали смущенно опустила глаза. — В любом случае, я мог бы обучить тебя математике даже в наручниках и с завязанными глазами.
— Неужели? — с вызовом парировала она. — И почему ты так в этом уверен?
— Во-первых, у тебя есть интеллект, а во-вторых, — его взгляд переместился с ее лица, отправившись в путешествие по всему телу, — ты очень благодатный материал для работы. — Адриан выпрямился и протянул с насмешливой улыбкой: — Такой… хмм… податливый, такой уступчивый…
Она покраснела, поднялась и с ужасом обнаружила, что ее рубашка выбилась из-за пояса штанов, демонстрируя голый живот. Розали с легким смущением заправила ее обратно, а он с улыбкой наблюдал, как она это делала; Розали раздраженно осведомилась, что ему все-таки нужно.
— К несчастью, мы сегодня вечером остались без машинистки. Джейн не смогла прийти, а нам нужно напечатать кое-какие важные бумаги. Твой отец сказал, что ты, кроме всего прочего, умеешь и печатать. Мы могли бы уговорить тебя помочь нам?
— Я не особенно хорошо печатаю, — предупредила она. — Но так и быть…
Он похлопал ее по руке.
— Какая хорошая, любезная девочка. Тогда пойдем, спустимся в логово льва.
— Да, но, — она оглядела себя, — я же не могу идти так. Мне надо переодеться.
— Зачем? Там только твои родители — а ради меня ты не станешь переодеваться, ведь я того не стою, разве нет? И потом, — он прищурился, смерив ее взглядом, — пожалуй, я соглашусь с тем поэтом — Роберт Херрик, кажется? — который считал «милый беспорядок в одежде» весьма… э… очаровательным. — Адриан посмотрел на часы. — Не считая всего этого, у нас нет времени, так что пойдем.
Франклин сказал Адриану, чтобы тот все объяснил Розали, и оставил их вдвоем. Она села за пишущую машинку, жалея, что отец ушел. Розали не хотела оставаться наедине с Адрианом, тем более что он наклонился над ней так низко, что она заподозрила, что он сделал это нарочно. Розали постаралась унять биение сердца, а он пробормотал ей на ухо:
— От тебя очень приятно пахнет. Какими духами ты пользуешься?
— Это, наверное, шампунь, которым я мыла голову.
— Понятно. Я как раз подумал, что сегодня твои волосы выглядят особенно привлекательно.
Розали торопливо сменила тему, и он наконец оставил ее печатать, а сам тихо сидел в кресле и что-то писал в блокноте. Если ей требовалась его помощь, он подходил к ней, вставал рядом и давал точные, понятные объяснения.
Когда вернулся отец, Розали уже закончила печатать. Франклин рассыпался в благодарностях, посмотрел на Адриана, потом на нее и сказал, что пойдет поможет жене готовить кофе.
Розали встала, потянулась и принялась бесцельно бродить по комнате. Сначала выглянула в окно, потом переставила цветы, которые в этом не нуждались, поправила книги, стоящие в идеальном порядке. Адриан все это время спокойно сидел в кресле и читал. Наконец поднял глаза и заявил:
— Вы полны беспокойства, мисс Пархэм. Протестуете против одиночного заключения в моей компании?
— И вполовину не так сильно, как, должно быть, вы против того, чтобы находиться наедине со мной, доктор Крэйфорд.
Он лениво вытянул ноги и откинулся на спинку кресла, засунув руки в карманы. Книга, которую он читал, упала на пол, но он не обратил на это внимания.
— Если тебя не устраивает status quo, царящий между нами, ты знаешь, как все исправить, не правда ли? Или Мэйсон уже успел увести тебя за ту черту, откуда нет возврата?
— Это не твое дело. Я отказываюсь удовлетворять твое нездоровое любопытство, отвечая на этот… этот наглый вопрос.
— Ну и ладно, — он прикрыл глаза, — я уже знаю ответ на него, милая моя, так что можешь не отвечать.
— Неужели? — Она развернулась к нему. — И каков же он? И как ты можешь быть уверен, что ты его знаешь?
— А, — его глаза распахнулись, — теперь вопросы задаешь ты. А я отказываюсь отвечать.
Его знающая улыбка дразнила ее, но ей не выпало шанса выяснить все до конца — вошли родители, принесли кофе и принялись говорить о вечеринке в конце учебного года.
— Мы уже купили билеты, — сообщил Франклин. — А ты идешь, Розали?
— Да. Насколько я знаю, Никол идет со мной — в том случае, конечно, — она посмотрела на Адриана, — если ты все еще идешь с Джейн.
— Насколько мне известно, иду. Она знает, что я не танцую. Если ей самой захочется непременно потанцевать, — он ухмыльнулся, — мы всегда можем поменяться партнерами.
— По-моему, ты забываешь, что я тоже люблю танцевать.
— Ах да. Незабываемое удовольствие, как говорил Никол. Ты подвергаешь меня искушению научиться только ради того, чтобы станцевать с тобой.
Родители рассмеялись.
— Не беспокойся. У Розали никогда не бывает проблем с партнерами для танца. Она еще ни разу в жизни не оставалась без кавалера.
Розали собиралась идти на чай к Уоллесу и Мелани. Ее родители куда-то ушли на весь вечер, так что ужин готовить было не нужно. Она постучала в дверь кабинета Уоллеса и вошла. Он поднялся ей навстречу, протягивая руку, и Розали подошла к нему. Мэйсон притянул ее к себе и поцеловал, как делал в последнее время постоянно. Она давно бросила попытки сопротивляться, потому что от них он, казалось, становился еще упорнее, но ей все труднее становилось терпеть его хозяйские объятия.
Они вместе вышли из здания; он обнимал ее за талию. Их обвгнал Адриан, пройдя мимо, словно они никогда не были знакомы. К несчастью, его машина стояла рядом с машиной Уоллеса. Старательно избегая смотреть на них, Крэйфорд быстро уехал.
В доме Мэйсона Розали, как обычно, прошла прямо на кухню. Теперь она знала ее почти так же хорошо, как свою собственную. Пока Уоллес ходил к соседке за дочерью, Розали накрыла на стол. Потом они пили чай, и Розали изо всех сил старалась выглядеть веселой, подстраиваясь под хорошее настроение Мелани.
Затем Уоллес помог ей вымыть посуду. С лукавой улыбкой он заметил:
— Ну что, Розали, теперь ты почти что как член нашей семьи, верно? Достаточно немного напрячь воображение, и я мог бы отнестись к тебе как к жене.
Она подавила отвращение, поднявшееся внутри нее при этих словах, и улыбнулась:
— А я, как бы ни напрягала воображение, не могу представить тебя в качестве моего мужа.
Она была не готова к угрожающему выражению, промелькнувшему на его лице, но почти тут же превратившемуся в кривую ухмылку.
— Свадьба не входит в мои планы, милая. Это, знаешь ли, не обязательно.
Розали вытерла руки полотенцем.
— Пойду поиграю с Мелани, пока она не легла спать.
Уоллес отпустил ее, не сказав больше ни слова.
Мелани обняла ее за шею.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты была моей мамой, — вздохнула она. — Почему тебя никогда нет здесь утром, когда я просыпаюсь?
— Я тоже очень хотел бы это знать, Мелани, — произнес Уоллес, стоя в дверях.
Розали проигнорировала его.
— Но, Мелани, детка, я не твоя мамочка и никогда ею не буду. Ты должна это понять.
— Не уходи, Розали. Останься со мной. — Мелани прижалась к ней еще крепче.
— После того как вы, юная леди, угомонитесь, я отправлюсь к себе домой, и тебе это прекрасно известно, не так ли?